–  Увидишь, – поморщился Лукус.

–  Это все? В отличие от тебя Леганд все‑таки прислал письмо, а не маленький шарик.

–  То был не шарик, а синдет, сок дерева боол, – усмехнулся белу. –Заговоренная смола. Просто Леганд умеет читать синдет, а я нет. Ты тоже, наверное, смог бы, но это сложно. Поэтому он прислал письмо. Еще он пишет, что Хейграст из Эйд‑Мера пойдет с нами и будет старшим. Хейграст друг. Вик Скиндл, местный колдун, должен дать проводника и лошадей. Вот это мне нравится меньше. Вик должник Леганда, но я не люблю его. Он все пересчитывает на деньги. Хотя вряд ли он осмелится не выполнить поручение. И еще Леганд пишет, чтобы мы берегли гостя.

–  Гостем считаюсь я?

–  Тебе это не нравится? Достаточно твоего желания, и ты перестанешь им быть.

–  Лучше я останусь гостем, – вздохнул Сашка. –Так возвращение кажется более реальным. Значит, путешествие не закончится в Эйд‑Мере? Отец говорил мне: если заблудился, не двигайся. Жди помощи там, где потерялся.

–  Всякий бы дождался помощи, если бы имел в запасе несколько жизней, – горько сказал Лукус.

–  Тогда я должен огорчить тебя, – развел руками Сашка. –Я никогда не сидел на лошади.

–  Тебе придется научиться верховой езде, – ответил Лукус. –Иначе побежишь за лошадьми пешком. Хотя я думаю, –белу позволил себе улыбнуться, –у тебя и это может получиться. Кстати, –он показал на выбирающуюся из‑за горизонта рубиновую бусину, –это Анэль.

18.

Они поднялись затемно, и лучи Алателя встретили спутников уже у первой деревни. Казавшиеся безжизненными дома выстроились вокруг сельской площади неполным кругом. У дороги чернели два пожарища. Сашка всматривался из‑за придорожных кустов в невысокие строения с закругленными углами, сложенные из бревен, и сравнивал их с земными избами. Жители равнины Уйкеас не обрабатывали стволы, применяемые для строительства. Бревна клались друг на друга, а по углам, видимо, прибивались к невидимым вертикальным опорам. И углы зданий, и щели между бревен были замазаны мягким веществом, напоминающим глину. На окнах поблескивали полупрозрачные пленки. Кровлей служили куски кожи, покрывающие четырехскатные остроконечные крыши.

Лукус присмотрелся к маячившему среди убогих изгородей конному стражнику и облегченно вздохнул:

–  Я его знаю. Это Милх, сын аптекаря Кэнсона, которому я продаю травы. Идите за мной, не прячьтесь, но не вздумайте сами отвечать на его вопросы, если такие будут, конечно. Я поговорю с ним.

–  Привет, Милх! – сказал Лукус, неожиданно появляясь из кустов перед опешившим стражником. –Почему не в теплой постели в такое раннее утро? Что ты забыл в этой убогой деревне, жители которой, похоже, не умеют обращаться с огнем?

–  Фу, демон! – выругался Милх, поправляя съехавший на глаза шлем. –Всегда у тебя так, травник! Подходишь неслышно и зачем‑то сразу начинаешь громко говорить!

–  Кого тут бояться? – удивился Лукус. –К тому же разве маленький белу может испугать доблестного стражника свободного города, да еще вооруженного топором и сидящего на коне? А кольчуга‑то такой толщины, что тобой можно баллисту заряжать!

–  Сейчас такое время, – пугливо наклонился в седле Милх, –когда страх бродит по равнине сам по себе и прилипает к кому захочет. А чаще всего к первому встречному. Так же как к жителям этой деревни. Все они ушли в город. Кроме Витара и Анха с семьями. Они сгорели вместе с домами, но кажется, кто‑то порубил их перед этим, как хозяйка рубит капусту, чтобы бросить ее в горшок со специями. В этой пустой деревне я всего лишь исполняю роль вестника. Моя обязанность –при любых новостях разворачивать коня и скакать изо всех сил к городским стенам.