|
Уже быстрее он мысленно оглядел, приникая к каждому предмету, горницу, теткину комнату, кухню, двор. Безрезультатно. И это казалось тем более удивительным, что, пользуясь способностью концентрироваться, он умел находить любые утерянные или убранные вещи. Сашка еще раз постарался дотянуться до всех укромных уголков дома и внезапно наткнулся на темное пятно. Ничего не исходило оттуда, но поиск пятно чувствовало.
– Товарищ солдат! Сашка открыл глаза и увидел перед собой Илью Степановича, который насмешливо улыбался и протягивал кухонный нож. – Изволите спать на посту? Ну‑ка, выполните одну из главных мужских обязанностей! Порежьте, пожалуйста, хлеб. Сашка кивнул, взял нож, встал к столу. Хлеб, лежавший на согретом мартовским солнцем подоконнике, приятно хрустел под пальцами. Парила откинутая на тарелку картошка. Поблескивали среди укропных венчиков соленые огурцы. Сашка отрезал один кусок, второй, надавил сильнее и выронил нож! Лезвие переломилось внутри деревянной ручки, вывернулось на заклепке и острым краем рассекло мякоть ладони между указательным и большим пальцем. – Э‑э, как ты неловок! – воскликнул Илья Степанович, выхватывая у Сашки окровавленный нож. – Что случилось? Родненький мой! Как же так? – запричитала вбежавшая со двора тетка. – Все в порядке, – попытался успокоить ее Сашка, поднимая руку, чтобы остановить кровь. –Нож сломался. – Да что же это такое?! Беда за бедою! – заплакала тетка, выдвигая ящик буфета и копаясь среди пузырьков и таблеток. –Прямо как напасть какая! – Это разве беда? – не согласился Илья Степанович. –Это еще не беда. Для настоящего мужчины –комариный укус. Да и урок. Держи кухонную утварь в порядке. Как оружие. – Какое оружие? – причитала тетка, заматывая Сашкину кисть найденным бинтом. –Я этим ножиком чего только не резала, мясо мороженое рубила, а приехал Сашенька, он тут же сломался. Разве не напасть? Ну, как, нормально? –она тревожно заглянула Сашке в лицо. – Нормально, тетя Маша, – улыбнулся в ответ Сашка, потирая забинтованную ладонь. –Видите, оказывается на гражданке опасней, чем в армии. – Ты просто в армии еще пока настоящей не был, – заметил Илья Степанович, насмешливо хмуря брови. –Похоже, Марья Алексеевна, тесак ваш свое отслужил. Выбрасывать надо. – Чего это выбрасывать? – не согласилась тетка. –Ты его, Илья Степаныч, во дворе на полати положи. Я ручку изолентой обмотаю, он еще сгодится. Хоть в огороде что порезать, хоть за грибами сходить. – Как знаете, – покачал головой Илья Степаныч и вышел во двор. – Ну, – тетка посмотрела в глаза Сашке. –Успокойся. Ты хоть не признаешься, но я вижу, трясет тебя всего. Мамку твою не вернешь, а жить надо дальше. А то я так тебя одного и дорогу переходить не пущу. И будь аккуратнее. Один ты из Арбановых остался. Папка твой всегда говорил: главное –чтобы род ваш не угас. Так что я вроде как единственная ответственная теперь за всех Арбановых перед богом. Может быть, мне тебя в армию‑то дослуживать не пускать? – Ну, уж конечно, – грустно отшутился Сашка. –Давайте‑ка лучше поедим, а то уж больно из твоих кастрюлек, тетя Маша, хорошо пахнет. – И то дело! – улыбнулась тетка. –Наливаю тогда. Сходи‑ка во двор, что‑то там Илья Степанович задержался, поторопи его к столу. Сашка кивнул, вышел во двор и увидел возле поленицы дядьку. Илья Степанович лизал выпачканное в крови лезвие. Услышав скрип двери, он оглянулся, криво усмехнулся и, протянув в Сашкину сторону руку, резко сжал ее в кулак.
7. Сашка почувствовал боль в запястьях раньше, чем пришел в себя. Точнее, именно боль вытащила его из забытья. |
