Он передал видение тесной узкой камеры, замкнутого объема, который несется среди звезд неведомо куда. Ему не хотелось, чтобы он/они почувствовали его страх; пусть лучше знают, как он благодарен им, как любит их, как рад контакту. Но долго поддерживать связь он был не в силах, и ощущение тепла стало растворяться, делаясь с каждой секундой все более зыбким и неотчетливым. Вскоре Эрик опять оказался в Великой Пустоте, полной леденящего холода и палящего жара. Затем этот мираж исчез; он снова был одинок, лежал в своем узилище на корабле хапторов, привязанный ремнями к койке.

Что-то грохнуло. «Сирена?.. Новый прыжок?..» – подумал он, приготовившись к приступу боли.

Нет, не сирена... Распались ремни и, тихо шелестя, скрылись в пазах огромного ложа, потом со скрежетом и лязгом сдвинулся люк, и в каюту вошел незнакомый хаптор. В невысоком тесном отсеке его голос прозвучал подобно раскату грома:

– Встань, ашинге. Поднимись и иди за мной.

Он направился вслед за провожатым, повернул в широкий и почти не освещенный проход, повернул еще раз и оказался в точно таком же коридоре. Типичная конструкция для хапторов: два корпуса, соединенных переходным крылом-консолью. В Академии читались лекции по космической технике инозвездных рас, и этот курс Эрик прослушал с неослабным вниманием. Специалисты полагали, что контурный привод, дар лоона эо, был усовершенствован хапторами очень незначительно и уступал аналогичным агрегатам земных кораблей. Это сказывалось на боеспособности их флота и прежде всего на времени накопления энергии перед прыжком или залповым разрядом. Вооружение, боевые лазеры и плазменные эмиттеры, тоже было весьма громоздким, и, при равном тоннаже, корабли дроми, кни’лина и землян обладали большей огневой мощью. Пытаясь это скомпенсировать, хапторы уже несколько веков производили многокорпусные суда-«рамы» с большим числом вспомогательных двигателей и тяжелых орудий. Их корабли-катамараны приближались по ударной мощи к фрегатам Федерации, а класс крейсеров был представлен строенными и счетверенными конструкциями с целой сотней орудийных башен. Такие огромные «рамы» в прошлые столетия даже несли аннигилятор, но разработать надежное устройство хапторам не удалось – обычно длинную хрупкую трубу под средним корпусом уничтожали в первые секунды боя. Кроме того, аннигилятор увеличивал массу покоя, а значит, и время разгона перед прыжком через Лимб. К счастью для хапторов, из всех звездных рас только Земная Федерация владела этим страшным оружием.

Над люками второго коридора виднелись те же символы, молния и солнечная корона. Проход тянулся на семьдесят или восемьдесят шагов по всей длине корабля, и в обоих его концах Эрик заметил прозрачные переборки. Очевидно, за одной из них находилась рубка – там сидели у экранов два пилота, и рядом медленно вращался грязно-желтый шар, голограмма какого-то планетоида. Отсек в другом конце пустовал, и когда Эрик и его провожатый подошли к нему, переборка беззвучно раздвинулась.

То был салон для отдыха экипажа, тесное помещение с парой пластиковых столов, диванами и утопленными в стенах светильниками. Эрик озирался не без интереса; на таком корабле случалось бывать лишь десантникам в миг ожесточенной схватки, и вряд ли они что-то видели, кроме врагов, горящих стен и разбитых механизмов. Хоть судно выглядело старым, но все же разительно отличалось от скотовоза «Шинге шеге»: всюду порядок и чистота, запахи вполне терпимые, и команда не разбойные оборванцы, а, как говорится, военная кость.

Он покосился на провожатого. Красавец по местным меркам: высокий, с мощной грудью и гладкой сероватой кожей.