— Норман!

Тон ее голоса показал Меньшину, что до нее не дошло ничего из того, что он говорил.

— Да, дорогая? — тихо сказал он.

— Норман, доктор Крэнстон долго не протянет. Неужели ты еще этого не понял?

Он знал, что за ее словами таится еще что-то, помимо простой констатации. Через мгновение ему показалось, что он понял это.

— Ты хочешь сказать, — начал он, — что тогда некому будет управлять этими монстрами?

И снова, похоже, его слова пролетели мимо ее внимания.

— Норман, если он единственный, кто знает, где расположен этот остров, то что случится с моим сердцем и остальными сердцами и органами после его смерти? — спросила Вирджиния нетерпеливым, нервным голосом. — Конечно, когда за ними не будут следить, они перестанут биться, они погибнут.

Удивительное дело, но в тот момент, когда прозвучали эти слова, их смысл не дошел до Меньшина, его больше тревожило то, что жену необходимо успокоить — слишком уж она была перепугана. С его губ готовы были уже сорваться успокаивающие слова, когда он остановил себя.

Он оставался неподвижным, буквально окаменевшим от сделанного им только что открытия. «Вот оно что! — подумал он. — Вот чего они боятся! Наверное, они в отчаянном положении. Они ни перед чем не остановятся».

В голове возникали одна за другой всевозможные гипотезы. К вечеру он все еще никак не мог прийти к решению. На удивление трудно было придумать что бы то ни было, что можно было бы предпринять против этой огромной организации.

Шли дни, а он по-прежнему никак не мог прийти к определенному решению. Каждый день Меньшин говорил себе: «Да, именно сегодня что-то произойдет. Они начнут действовать и проявят себя каким-либо образом, дадут понять, ради чего они сделали все это с нами».

Вирджиния вернулась на свою работу. Прошел целый месяц. Еще неделя. В полдень, когда Меньшин как раз входил в квартиру, Вирджиния прошла сквозь стену и материализовалась в коридоре.

Лицо ее сияло. Буквально чуть ли не светилось. В прошлом он неоднократно видел ее такой оживленной и возбужденной. Но никогда в такой степени. Ее тело вибрировало и, казалось, светилось аурой нечеловеческого могущества.

Меньшин внимательно посмотрел на нее. Постепенно ее и без того румяные щеки раскраснелись еще больше, пока окончательно не потеряли свой естественный цвет. Сегодня они вместе собирались пообедать дома. Ни слова не говоря, Вирджиния повернулась и торопливо прошла на кухню.

Через два часа, когда она обрела свой привычный внешний вид, Меньшин оторвал взгляд от газеты и тихо окликнул ее:

— Вирджиния.

Жена вздрогнула, потом отозвалась:

— Да?

Нельзя было не заметить ее волнения. Меньшин с потрясением вдруг подумал, что она, очевидно, по каким-то особым причинам надеялась, что он не станет спрашивать о происшедшем. Он стиснул зубы.

— Это случилось впервые, — наконец произнесла она тихим голосом.

Меньшин знал, что Вирджиния не умеет врать. Ее ложь была так же очевидна, как ложь ребенка. Меньшин почувствовал слабость и, в подсознательной попытке защитить ее, сказал себе, что она до сих пор еще не отошла после всего приключившегося с ней.

— Почему ты это сделала? — тихо спросил он.

Казалось, ее обрадовало то, что он принял ее объяснение. Вирджиния с волнением в голосе начала:

— Я хотела посмотреть, как это происходит, главным образом потому, что это было в моих силах, и, возможно, это поможет мне защититься от них — к тому же я просто не запомнила, на что же это походило в тот первый раз.