Мне не нужно было отпечатанное на пишущей машинке послание, чтобы знать, как 3Х отреагирует на мои действия.

Меня заинтересовало то, что старые части Мозга уже получили указания против самоубийства. А я-то считал их просто компьютерами, гигантскими машинами, собирающими информацию. Очевидно, все части Мозга уже обладают превосходным чувством единения.

Если бы только мне удалось присоединить их к самому себе, получить возможность перемещаться сквозь время! Такова цена всего, и именно это удерживает меня от совершения насильственных действий. И пока сохраняется надежда на это, я не могу позволить себе пойти на что-нибудь большее, кроме как атаковать Мозг слабыми силами: отрезать его от внешних коммуникаций, пережечь провода и… Я вновь испытываю ледяную ярость при мысли об ограничениях, которые не позволяют мне напрямую сконструировать и присоединить к себе новые механизмы.

Я надеюсь лишь на то, что мне удастся воспользоваться тем, что уже существует… взять контроль над Мозгом… при помощи Анны Стюарт…

Войти в поселок на следующее утро снова не составляет никакого труда. Я иду по дорожке, которая приводит меня к утесу, откуда открывается вид на бунгало Анны Стюарт. Я собираюсь управлять действиями Анны Стюарт, вложив в ее сознание свои вычисления, при этом она будет думать, что это ее собственные. Я хочу, чтобы она подписала документы и отдала приказания, которые заставят инженеров быстро демонтировать Мозг.

Сверху я вижу белый забор, за которым располагается ее дом — на самом краю долины прямо подо мною. Цветы, кустарник, множество деревьев вокруг дома. А на патио у крутого склона холма завтракают Анна Стюарт и Уильям Граннитт.

Граннитт время зря не теряет.

С удовлетворением я наблюдаю за ними. Теперь, когда здесь есть Граннитт, все пройдет еще легче, чем я надеялся. Поскольку у меня — Анны Стюарт — зародились некоторые сомнения в отдельных функциях Мозга, то естественным будет задать Граннитту несколько вопросов.

Без проволочек я синхронизируюсь с нервной системой женщины.

Едва мне это удалось, как ее нервные импульсы слегка изменяются. Пораженный этим, я обрываю связь… и предпринимаю новую попытку. И снова происходит едва ли различимое изменение в неравномерно текущем потоке. Вновь мне не удалось соединиться с ней.

Анна Стюарт наклоняется вперед и что-то говорит Граннитту. Они оба оборачиваются и смотрят вверх, туда, где стою я. Граннитт машет рукой, призывая меня спуститься вниз.

Но я в тот же миг пытаюсь войти в контакт с его нервной системой. Снова происходит то же неуловимое изменение, и обратно — неудача.

Все это я интерпретирую, как то, что они оба находятся под контролем Мозга. Это сбивает меня с толку и удивляет. Несмотря на неоспоримое механическое превосходство над своим врагом, мои создатели вложили в меня строгий запрет на контроль более, чем одного разумного органического существа. Теоретически-то я способен — при помощи множества сервомеханизмов — контролировать в одно и то же время миллионы людей. В действительности же такой множественный контроль я могу осуществлять только над машинами.

Более, чем когда-либо прежде, я чувствую, насколько же важно и неотложно взять контроль над Мозгом. У него-то нет таких ограничений. Его создатель — Граннитт — в своем невежестве позволил ему самостоятельно и полностью завершить формирование своей личности.

Это диктует мои следующие шаги. «Интересно, смогу ли я удалиться со сцены?» — думаю я в первый момент, но потом решаю остаться: ставки слишком высоки.

Однако, спускаясь вниз, на патио, к тем двоим, я чувствую раздражение. Они встречают меня хладнокровно и с достоинством, и я не могу не восхититься искусством Мозга: он, по всей видимости, контролирует поведение этих двух человеческих существ, не доводя при этом их до безумия.