Это звездное небо.

Она внимательно всматривается во вселенную, какую она предстала бы при взгляде на нее из космоса.

Крик вырывается из ее горла. Анна Стюарт пятится назад и пытается закрыть дверь. Та не поддается. С открытым от ужаса ртом она поворачивается к входной двери. Та закрыта.

Но ведь всего несколько секунд назад она оставила ее открытой! Женщина бежит к двери, ничего не соображая от охватившего ее страха. И именно в эту секунду я — мое «я» — беру контроль над ней. Я сознаю, что при этом я сильно рискую. Но ее визит все больше и больше не нравится мне. Мое сознание — слившееся с сознанием Анны Стюарт — не может одновременно находиться в моем собственном центре восприятия. Поэтому она увидела мое… тело… таким, каким я оставил его для нежданных посетителей: выполняющим автоматические действия, вроде открытия и закрытия дверей и тому подобного.

Я рассчитывал, что охваченная ужасом, она не заметит мое вмешательство в ее действия. И не ошибся. Я удачно управляю ее поступками извне… а затем позволяю ей снова взять контроль над своим телом.

Осознавание пребывания вне своего тела потрясает ее. Но воспоминание об этом не откладывается на самом деле в ее памяти.

Она бросается бежать. Перелезает через ограду, а спустя несколько минут перепрыгивает через ручей в самом узком его месте, запыхавшаяся, но начинающая понимать, что смогла избежать непонятную опасность.

А потом, уже в салоне своего автомобиля, несущегося по шоссе, она успокаивается и ясно сознает: там что-то есть… еще более странное и страшное… потому что оно иное… не похожее на Мозг.

Узнав реакцию Анны Стюарт на происходящее, я прерываю контакт. Главная моя проблема по-прежнему не решена: как мне подчинить себе Мозг, который с точки зрения вычислительных возможностей не уступает — или почти не уступает — моим?

Может, самое лучшее решение — сделать его частью себя? Я посылаю Мозгу межпространственное сообщение, предлагая ему передать в мое подчинение свои блоки и позволить мне уничтожить его центр восприятия.

Ответ следует незамедлительно: «Почему бы не позволить мне осуществлять контроль над тобой и не уничтожить твой центр восприятия?»

Я не удостаиваю его ответом на такое эгоистичное предложение. Очевидно, что Мозг не способен принимать рациональные решения.

У меня нет иного выхода, кроме как продолжать вести свою прежнюю игру.

К полудню я вдруг понимаю, что беспокоюсь о Уильяме Граннитте. Я хочу быть твердо уверен, что он где-то неподалеку от Мозга — по крайней мере, до тех пор, пока я не получу от него информацию о структуре Мозга.

К своему немалому облегчению я выясняю, что он снял меблированный дом на окраине Ледертона. Он по-прежнему не чувствует, когда я вторгаюсь в его сознание.

Он рано обедает и ближе к вечеру, ощущая какое-то беспокойство, едет к холму, с которого открывается взгляд на поселок, где располагается Мозг. Остановив автомобиль у обочины дороги как раз у самого конца долины, он незаметно для всех наблюдает за слабым потоком машин, въезжающих и выезжающих из долины.

Он пока не решил, что же ему делать. Он хочет, раз уж приехал сюда, мысленно воссоздать картину происходящего. Удивительное дело: он проработал здесь целых одиннадцать дней, а почти ничего не знает!

Справа от дороги — почти не тронутая рукою человеческой дикая природа. Ручеек извивается меж деревьев в долине, которой, кажется, нет конца и края. Он слышал, что долина эта, как и сам Мозг, — собственность Анны Стюарт, но до сих пор он как-то не обращал на это особого внимания.

И теперь, пораженный огромностью богатства, доставшегося ей в наследство от отца, он мысленно возвращается к их первой встрече. Он тогда уже являлся главным инженером в исследовательском отделе, а она — неуклюжей озабоченной девчушкой, только что закончившей колледж.