— Может, он их пялит в передней комнате.

— Ты не понял. Поговори с его женой и посмотри, не появится ли к нему подход. Если он играет на арфе любви с пятью женщинами три раза в неделю, она должна что-то знать. — Он встал, опираясь на трость. — Мои заметки у меня в столе. Глянь на них завтра.

— Так и сделаю.

— Позавтракаем завтра у Салли Алмонд? Я думаю, туда должны привезти этих потрясающих острых колбас.

— Я бы на это не рассчитывал. Да и в любом случае они не в моем вкусе, — ответил Мэтью. — Но позавтракать — это хорошо. Я угощаю.

— Чудеса не прекращаются. В семь тридцать? — Он нахмурился. — Нет, лучше в восемь тридцать. Последнее время у меня утра стали долгими.

— В восемь тридцать.

— Договорились. — Грейтхауз двинулся к выходу, но остановился, повернулся и встал над Мэтью. — Я слышал, что ты мне говорил про найденные деньги, — сказал он тихо. — Восемьдесят фунтов в золотых монетах, в шкатулке в имении Чепела. Ты их нашел в свое личное время. И они твои, без вопросов. Я бы поступил точно так же. Но все равно ты мне заплатишь все, что должен. И завтра угощаешь завтраком. Слышишь?

— Слышу.

— Ну, до завтра.

Грейтхауз остановился у выхода, снял с крюка шерстяную шапку и завернулся в плащ. Потом вышел из «Галопа», направляясь домой.

Через некоторое время Мэтью допил вино и решил, что ему пора. Он попрощался с друзьями, взял треуголку и теплый серый плащ, завернулся, потому что ночь была прохладна. Вышел из «Галопа», но направился не на север к своему жилью за домом Григсби, а на юг. Было у него одно дело.

Письмо, лежащее в кармане, он выучил наизусть.

Начиналось оно с даты и названия города: Бостон, пятнадцатое августа. А дальше следовал такой текст:

Дорогая миссис Такк,

Прошу Вас выполнить обычные приготовления, касающиеся некоего Мэтью Корбетта из города Нью-Йорка в колонии Нью-Йорк. Да будет Вам известно, что мистер Корбетт проживает на Квин-стрит в — боюсь, это не шутка, — в молочной, находящейся за домом мистера Григсби, местного печатника. Да будет Вам также известно, что профессор здесь недавно был после окончания неудачного проекта Чепела и что он вернется на остров в середине сентября.

Профессор желает разрешения этого вопроса к последней неделе ноября, поскольку мистер Корбетт признан потенциальной опасностью. Как и всегда, мы преклоняемся перед Вашим опытом в этих делах чести.

И подпись:

Это письмо лежало в ларце миссис Такк среди будничных деловых документов — таких, как расчеты с агентами, доставляющими колбасы по заказу к Салли Алмонд в Нью-Йорке и в таверны «Гостиница сквайра» и «Старое ведро» в Филадельфии, а также — что интересно — в гостиницу «Под грушей» в Хоорнбеке на Филадельфийском большаке. Агенты эти, которых посетил достойный и суровый констебль из Никольсберга, оказались местными жителями, которых наняла миссис. Они были поражены, что кто-то мог убить миссис Такк и Кочана и сжечь ее усадьбу. Но да, лихие сейчас времена, и да хранит Господь Никольсберг.

И еще в ларце лежало с полдюжины белых карточек, таких же, как получил Мэтью во второй неделе сентября, только на этих не было кровавого отпечатка.

Вот уж точно дела чести.

Он пытался в этом разобраться. Самое большее, что он мог понять, — что миссис Такк получила приказ от профессора Фелла или кто там этот Сирки выполнить указанные приготовления. Это значило, вероятно, что она дала Кочану — или кому-то неизвестному? — карту и посадила его на пакетбот из Филадельфии.