Старушки забылись. И вспомнились только при том разговоре с Беллой. Нет, у нее не такой еще плохой возраст. Она выглядит прекрасно! Иначе Георгий ушел бы. К другой, молодой. Вот родить уже нельзя, поздновато, да и зачем? Она свое женское назначение выполнила. Родила и вырастила дочь, Верочка жива-здорова, и муж есть, и квартиру недавно купили, живут в покое и достатке. Именно, что в покое. И в тишине. Детей нет, потому и тихо. А Верочке тридцать на носу. Но всё же это их проблемы, не ее. Говорят, Бог наказывает детей за грехи родителей… Да ладно, кто такой этот «бог», его никто не видел, ученые пишут, что это разум такой, коллективный, и он всё увеличивается, увеличивается, потому что люди ведь умирают… Ну, а на живых этот разум влиять не может, ясное дело. Собирается и собирается… где-то там… наверху, где же еще, и неизвестно, для чего собирается, а нам что от этого, ровно ничего не прибавится и не убавится. Хотя, кто знает… может, он влияет на людей как-то, только люди не осознают…

Да-а… если бы это «разум» существовал на самом деле, может ей удалось бы выпросить у него… всего ничего, только вернуться назад, на минуточку. Нет, не на минуточку, а на какое-то время. Чтобы снова почувствовать себя молодой, свежей, еще незамужней… ха, она бы тогда себе другого мужа выбрала, точно, да и вообще не торопилась бы, что хорошего в замужестве, только поначалу интересно, а потом скукота. Хорошо бы в детство попасть на несколько годиков, там полная беззаботность… или на собственную свадьбу, когда так весело было, и платье как белая пена, всё в кружевах… кругом цветы, цветы… Да, как здорово было бы попасть в хорошее, незамутненное времечко, порадоваться, напитаться тем молодым счастьем, или детством, когда все прекрасно и весело, и знать не знаешь, что впереди будет… но еще лучше попасть туда… где берег, на горячий песок, снова, на минуточку, увидеть радужные капельки на мокрой гладкой коже…

Лорелея сидела в кухне с чашкой кофе, уже и пар над ней не дымился, и бутерброд из тостера остыл и присох, а ей уж ничего не хотелось. Надо на работу ехать, тексты чужие вычитывать и править, к двенадцати должно все быть готово для вечернего выпуска газеты. Если бы жизнь свою можно было так же вычитать с самого начала и править – в том месте, где захочется. Вот уж мужа она точно бы «поправила», и чего ей вдруг на свою свадьбу захотелось попасть, да провались она, эта свадьба, вместе с тем, что за ней последовало… ребенок, заботы, измены… И что осталось? Вот эти крошки на пластиковой скатерти и лужица пролитого кофе, никогда ведь за собой не уберет, сволочь, некогда ему. А чего некогда, это раньше он был каким-никаким начальником, а теперь… тьфу! – мелочь такая, стыдно кому признаться. А всё спешит, трепыхается, на что-то надеется. Ночью приставал… и тут неймется – Лорочка моя! Конечно, не просто она уступила, еще чего! Поклялся, что машину ей сменит на новую, прямо на днях! Пусть только попробует не сменить, уж позор на такой рухляди ездить, вот сегодня в последний раз! Ну, до конца недели. И не ее дело, кредит-не кредит, как хочет, его забота. Когда-то своим любовницам сережки-бусики дорогие покупал, в ресторанчики водил, теперь пусть платит по полной за утехи, но не им – где они, молоденькие потаскушки, ау! – теперь пусть законной жене. За все, говорят, платить надо.

Лорелея приободрилась, заглотнула быстренько остывший кофе и пошла собираться на службу. Напевая – она любила петь и пела неплохо, – модный, уже с неделю в ушах застрявший нехитрый попсовый мотивчик, одеваясь в легкое платье – тепло, наконец, пришло! – она думала о вечернем свидании с Георгием, у него дома, конечно, прямиком возле его работы. Толстопятая отправилась на десятидневный отдых в Турцию – устала, притомилась бедная хозяйка кафетерия, деньжат у нее не то чтобы немерено, но есть, однако Георгия ее доходы не касаются, он и сам имеет немало при владении солидной турфирмой.