Они стоят вполоборота к нам и не обращают на нас никакого внимания. В принципе, с учётом того, что я одет в местную форму, могли принять и за местных учащихся.

– … дорогая, я понимаю, как тебе сейчас тяжело, но давай смотреть правде в глаза. Органы ещё как-то можно пристроить. Если сейчас, пока она ещё живой овощ, их аккуратно и быстро изъять, они ведь кому-то могут спасти жизнь!

Отчим (судя по всему) Ирмы почему-то ни слова не говорит о деньгах, хотя именно о них и думает. Это вижу даже я, значит, и Лола тоже.

– Пошли, – беру Лолу за руку и подхожу к капсуле.

– Извините за беспокойство, – вопреки нашему этикету, обращаюсь сразу к матери.

По правилам, конечно, полагается спрашивать разрешения мужчины для того, чтоб заговорить с его женщиной. Но тут не значит у нас, да и мужчина он ещё тот, судя по сказанному…

– Мы случайно услышали, о чём вы говорите. Я могу спросить ваше решение касательно этого предложения? – киваю в сторону мужчины. – Мы с Ирмой не чужие, Лола вообще её представитель в суде. Могу спросить, как вас зовут?

– Норма, – чуть удивляется женщина с неуловимой толикой досады.

Странно. Такое впечатление, что она спокойнее Лолы в этой ситуации.

– Я могу спросить ваше решение касательно дальнейших реанимационных мероприятий? – повторяю вопрос, поскольку Норма молчит.

– Врачи говорят, особого смысла нет. – Осторожно опускает взгляд мать Ирмы.

– Ирме не поможешь, – слишком энергично отрезает отчим. – А так, её органы могли бы спасти чьи-то жизни. – Он поощряюще и вопросительно смотрит на меня, как будто подбадривая к следующему шагу.

Да без проблем.

– Давайте мы выкупим у вас права всех родственных согласий? Которые необходимы для изъятия органов? – решаю идти ва-банк.

Если мать сейчас бросится, значит, всё в порядке. И наоборот…

Виснет достаточно неловкое молчание. Спокойно смотрю на Норму, игнорируя её текущего мужа.

Она кусает нижнюю губу и беспомощно смотрит на мужика.

– Это очень сложный вопрос – многозначительно говорит он. – Нужно составить полную смету всего и согласовать цену каждого органа. Которая бы и вас, и нас устроила.

– Я могу спросить, зачем вам это надо? – прорезается наконец мать Ирмы. – Врачи выдали заключение. Оно однозначно. Что изменит ваш шаг?

– Я плохой переводчик, и не смогу точно сказать на вашем языке. А в оригинале вы не поймёте.

– Что за язык? – Вспыхивает интересом отчим.

– Язык Пророка.

– Не знаю, – с досадой цыкает он, поворачиваясь к жене.

– Так всё же? Зачем вам это надо? – повторяет вопрос Норма.

– Там, откуда я родом, уныние считается за очень большой харам. Грех, по-вашему. Ещё большим грехом считается не верить в то, что Бог может всё. Эвтаназия – тоже большой харам. – Коротко поясняю абсолютно реальные резоны. – Если капсула «держит» Ирму – значит, пусть «держит». Ибо на всё Воля Аллаха, и ничто в мире да не случится без Воли Его. Но вам этого не понять.

– Нам нужно посоветоваться, – по новой оживляется отчим Ирмы, оттаскивая жену за руку к самой дальней стене.

* * *

Норма не была ни в чём уверена.

С одной стороны, было что-то неправильное в решении родной матери отключить капсулу.

С другой стороны, иных вариантов не было. На резонансное происшествие, чуть не само министерство экстренно собрало целый консилиум врачей, пусть и онлайн.