Димон вытянул из кармана сотовый телефон, набрал простенький номер из двух цифр и дрожащим голосом произнес в трубку:

– Алло, милиция? Совершено убийство! Запишите: улица Белоберезовая, дом шесть, квартира шестьдесят пять. Там два трупа.

– Кто звонит?

– Я! Я случайно зашел и увидел покойников. Приезжайте! – И он совершенно искренне добавил:

– Мне очень страшно!

Разбираться с анонимным заявителем приехал дежурный милицейский наряд. Машина с выключенной мигалкой тихо, без шума подкатила к пятому подъезду. Димон топтался на ступеньках.

– Ты, что ли, в милицию звонил? – проявив проницательность, спросил толстый дядька в милицейском тулупе, меховой воротник которого поддерживал его бульдожьи щеки не хуже бюстгальтера.

Димон с перепугу сначала замотал головой, но потом все-таки признался:

– Я, я!

– Шпрехен зи дойч? – фыркнул второй милиционер – помоложе, не толстый и не в тулупе.

– Я, я! – вспомнив школу, повторил затурканный Димон.

– Белкин, не морочь голову свидетелю! – буркнул щекастый.

– А я не свидетель, я их просто нашел! – поспешил возразить он.

– Свидетель, не морочьте нам голову! – потребовал щекастый. – Вперед!

Он подтолкнул Димона в спину, и они втроем быстро поднялись на второй этаж.

– Квартира шестьдесят пять! – констатировал «бульдог», изучив номер на двери.

Он постучал и прислушался. Постучал еще, толкнул дверь и недовольно посмотрел на Димона:

– Закрыто, что ли?

– Это я случайно захлопнул! – повинился тот.

– Что, Семеныч, ломать будем? – догадался Белкин. – Тогда я сейчас понятых организую.

– Я сам организую, – сказал щекастый. – А ты за пацаном смотри, чтобы не сдернул в разгар событий. Знаю я нынешнюю молодежь, сплошь шутники, а юмор у них дурацкий.

Ворча что-то нелестное в адрес младого поколения, он двинулся по лестничной площадке и поочередно стучал в каждую дверь, но ни одна из них не открылась, хотя в шестьдесят восьмой квартире – Димон ясно видел – кто-то надолго приложился к глазку. Сердитый Семеныч сменил адресную аудиторию и начал ругать безразличных ко всему обывателей, которым по барабану, есть по соседству трупы или трупов нету. Ругался он громко, и был услышан, на что, очевидно, и рассчитывал.

– Никак, убили кого? – вопросил из-за двери шестьдесят восьмой квартиры басовитый голос с сочными вампирскими нотками.

Один за другим щелкнули три замка, зазвенела цепочка, дверь открылась.

– Уж не Ашотку ли убили? – поинтересовалась толстая бабка в затрапезном махровом халате с чужого плеча.

Кроме халата, обметающего подолом пол, на ней были очки с огромными круглыми стеклами и одинокая бигудина на месте предполагаемой челки. Бигудина была здоровенная, как банка из-под пепси, и затеняла бабкину физиономию на манер козырька. Виден был главным образом длинный вялый рот, углы которого круто загибались вниз – очевидно, под тяжестью двух больших волосатых бородавок, расположенных поразительно симметрично. Судя по бигудине, бабка еще не изжила в себе кокетство, хотя хороша была примерно так же, как престарелая родственница Царевны-лягушки по земноводной линии.

– Стойте здесь, гражданка, вы нам понадобитесь, – сказал старухе-лягухе строгий Семеныч, удаляясь на первый этаж.

– Нипочем не уйду! – пообещала бабка, настырно разглядывая сквозь окуляры потерянного Димона.