— Спасибо, — сказал он, проводя машину на автостоянку. — Пойду, зарегистрируюсь.

Путь к коттеджам оказался длинным, но стоил потраченных усилий. Маленькие домики из камня и дерева прятались в густых зарослях хвойных деревьев на склоне холма. Коттеджи Бенджамина и Симоны, крайние в этом ряду, отличались особой уединенностью, а вид из них открывался просто потрясающий.

— Прекрасно! — выдохнула Симона, бросив взгляд вдаль через большое двустворчатое окно.

— Да! — согласился Бенджамин, приблизившись к ней.

Солнце клонилось к закату, и предвечерний воздух был напоен его сиянием, окрасившим долины в розовые, красноватые и фиолетовые тона и позолотившим вершины сахарных кленов и буков.

— Возможно, это прозвучит сейчас слишком обыденно, но, по-моему, не стоит сидеть в четырех стенах, а лучше расположиться на воздухе, выпить кофе и увидеть здешний закат. Знаешь, Симона, закаты всегда разные, даже если смотреть на них каждый день из окна собственного дома, — негромко сказал Бенджамин.

Симона кивнула.

— Вас иногда посещают прямо-таки блестящие идеи, мистер Рок!

Он серьезно посмотрел на нее.

— Признаться, я боялся, что вы не одобрите всю эту затею с поездкой, мисс Шарне.

Симона нервно повела плечами.

— Я и не одобрила поначалу. Наверное, все дело в Бирс-хаусе. Здесь я против воли преисполняюсь неизъяснимым чувством счастья.

— Вид у тебя, однако, весьма утомленный и бледный.

— Я в полном порядке! — улыбнулась она.

Бенджамин смотрел на нее с такой неподдельной нежностью, что у Симоны перестала ныть рука. Она подумала вдруг, что, возможно, делает ошибку, оставляя этого человека. Сколько бы проблем ни порождало его присутствие, между ними по-прежнему существовало притяжение, столь сильное, что одних его объятий оказалось бы достаточно, чтобы вознести ее до вершин блаженства.

А почему я настроена так фатально пессимистически? — неожиданно спросила она саму себя. В конце концов, рано или поздно ему надоест жить в одиночестве. Почему я не могу стать той самой женщиной, которая изменит привычное течение его жизни? До сих пор меня никто не мог обвинить в нетерпении и малодушии.

Бенджамин, о чем-то задумавшись, стоял у окна, и Симона поспешила на террасу. Было так замечательно прийти к решению, но как его выполнить? В ее распоряжении оставалось два дня. Два дня, чтобы все хорошенько обдумать и понять, относится ли он к ней так же серьезно, как и она к нему?

Бенджамин принес кофе, и Симона принялась показывать ему окрестности, сообщая все сведения, которые знала сама.

Солнце заходило, и тьма постепенно приближалась к земле.

— Если ты не против, я отдохну немного перед ужином, — неуверенно сказала Симона.

Бенджамин молча кивнул, но в его лице она уловила напряжение, словно он пытался вспомнить что-то очень важное.

Симона лежала на двуспальной кровати, уставившись в потолок, охваченная новым приступом неуверенности. Для того чтобы до конца понять Бенджамина Рока, необходимо было залезть в его прошлое, а он болезненно реагировал на одно лишь упоминание о Кэтлин Эверсон… А впрочем, что мне переживать? — спросила она саму себя. Какая мне разница, как именно я потеряю его?

Она решила немного подремать и, вероятно, проспала бы ужин, если Бенджамин сам бы не постучался в ее дверь.

Симона сонно сказала:

— Входи!

Бенджамин предстал перед ней — посвежевший, с влажными после душа волосами. Симона вообразила, какой вид сейчас у нее, и тихо застонала.

По губам его пробежала улыбка.

— У меня есть предложение, — сказал он.

— И какое же?

— Ты примешь душ, а я приготовлю что-нибудь выпить.