Они собираются вокруг нас, становясь всё выше и выше, пока не достигают потолка. Они терпеливо ждут моего приказа. Ощущение силы пьянит, кружит голову, но и пугает тем, что я сама нахожусь в полной ее власти.
Энцо убирает руку с моей поясницы.
Я теряюсь, внезапно потеряв с ним контакт, и силуэты демонов мгновенно испаряются, просочившись сквозь пол. Исчезает и стена огня Энцо. Мы стоим в тишине грота, без пламени снова вернувшего себе жутковато-зеленый цвет. Я устало сутулюсь. Больше никто не смеется. Я бросаю взгляд на Рафаэля. Он выглядит потрясенным и в то же время печальным.
Энцо отходит от меня, и я разворачиваюсь на подкашивающихся ногах. Я не уверена, но, кажется, он и сам немало удивлен.
В чем я уверена — так это в том, что хочу снова это пережить. Хочу почувствовать прикосновение Энцо. Окунуться в ощущение власти и силы. Увидеть страх на лицах Молодой Элиты.
И еще я хочу чего-то гораздо большего.
Бессмысленно верить в то, что ты видишь,
Если ты видишь только то, во что веришь.
— «Реквием по богам», том XI — «Адмирал».
Спустя два дня после моего тестирования толпа пьяных картежников сожгла мальфетто прямо посреди рыночной площади. Через несколько дней произошло еще одно убийство. Как будто наше истребление могло вернуть городу былое величие. Стоя во внутреннем дворике, открывающим вид на Эстенцию, я видела, как орава кричащих людей тащила по главной улице свою рыдающую жертву. Проходящие мимо Инквизиторы не обратили на это ни малейшего внимания.
Мне нужно поскорее всему научиться. Мир ополчился против нас.
— Обоих мальфетто обвинили в том, что они обладают сверхъестественными способностями, в том, что они — Элита, — рассказывает мне Рафаэль. Мы с ним расположились перед зеркалом в моей спальне. — Это, конечно же, неправда, но родственники несчастных всё равно их оклеветали. Инквизиторы хорошо платят за подобную информацию, а в такое тяжелое время, как сейчас, люди не упускают возможности озолотиться.
Скользнув взглядом по расставленным на комоде кремам и пудрам, я смотрю на свое отражение в зеркале. Моя служанка сегодня сводила меня в дворцовую купальню и отмыла чуть ли не до блеска. Кожа теперь пахнет медом и розами. Удивительно, как быстро я привыкла к роскоши.
Переведя взгляд на Рафаэля, я спрашиваю:
— Почему общество «Кинжала» не спасло их?
Взяв в руки баночку с кремом, Рафаэль дает один из тех ответов, которые ничего не объясняют:
— Такая травля случается очень часто. При необходимости мы реагируем.
Я стараюсь не выдать своего раздражения его ответом, размышляя над значением его слов. Мы не рискуем спасать их, потому что они — не Элита.
— Что ты хочешь со мной сделать? — спрашиваю я.
— Ты находишься во дворце Фортуны и должна выглядеть соответствующе.
Мысль о том, чтобы стать похожей на консорта, вызывает у меня отвращение. Рафаэль, должно быть, чувствует изменение моей энергии, потому что добавляет:
— Или ты предпочтешь быть узнанной Инквизиторами? — Он легкими прикосновениями наносит мне на лицо крем. — Никто не тронет тебя, даю тебе слово. Зато выглядя как мы, ты получишь некоторую свободу.
Кожу пощипывает от крема, и я пораженно наблюдаю за тем, как на моих оливковых щеках проступает румянец. Рафаэль втирает в мои ногти розовую мазь, чтобы они заблестели, а затем начинает причесывать меня расческой из слоновой кости. Время от времени его пальцы задевают основание моей шеи, посылая по спине приятную дрожь. Его аккуратные, бережные прикосновения красноречиво говорят о талантах консорта. Я думаю о том, какового быть его клиентом, ощущать его теплую кожу, его мягкие губы, его руки — нежные и умелые, ласкающие.
Глядя на меня в зеркало, Рафаэль выгибает бровь. |