|
Правда, Польша не бог весть какая романтическая страна, но это уже Европа. - И как же европейская женщина обходится с мужчинами? - спросила девушка. - Она умеет покоряться... Женщины утверждают, что у меня средневековые взгляды... ("О друг, друг, сидящий сейчас за пианино! Прости меня за эту кражу. Как-нибудь я возмещу ее тебе!") С этой минуты беседа потекла свободнее. - Искусство? - разглагольствовал Ной. - Я не согласен с современным представлением о том, что тайна искусства непостижима, а художник - это ребенок, с которого едва ли можно что-нибудь спрашивать. Женитьба? Женитьба - это печальное признание человечеством того факта, что мужчины и женщины не знают, как им ужиться в одном мире. Театр? Американский театр? Конечно, как и у всякого бойкого ребенка, у него есть кое-какие положительные качества. Но рассматривать театр серьезно, как форму искусства двадцатого века... - Ной надменно засмеялся. - Нет уж, подавайте мне лучше Диснея. Тут обнаружилось, что они прошли вдоль мрачно катившей свои волны реки тридцать четыре квартала, что уже поздно и что снова начал накрапывать дождь. Прикрыв ладонью спичку, Ной взглянул на часы. Он стоял совсем рядом с девушкой, вдыхая аромат ее волос, смешанный с запахом реки. Ной вдруг решил не говорить больше ни слова. Слишком мучительно было вести этот пустой разговор, слишком противно было изображать из себя искушенного в жизни скептика-дилетанта. - Уже поздно, - резко сказал он. - Пора возвращаться. Однако Ной и тут не удержался от красивого жеста и подозвал медленно проезжавшее мимо такси. Он впервые брал такси в Нью-Йорке и потому, пробираясь на заднее сиденье, споткнулся об откинутые передние стульчики. Но усевшись подальше от притаившейся в углу девушки, он показался самому себе настоящим джентльменом, человеком, которого не надо учить, как вести себя в подобных случаях. Ной не сомневался, что произвел на девушку сильное впечатление, и отвалил шоферу двадцать пять центов чаевых, хотя счетчик всего-то показывал шестьдесят. И вот Ной и девушка снова оказались перед дверью дома, где он жил. Они взглянули вверх. Из-за темных закрытых окон не доносилось ни разговоров, ни смеха, ни музыки. - Все кончилось, - упавшим голосом сказал Ной. У него похолодело в груди при мысли о Роджере. Ведь Роджер теперь уверен, что он увел у него девушку. - Все разошлись. - Похоже на то, - спокойно ответила девушка. - Что же нам делать? - спросил Ной, чувствуя, что ловушка захлопнулась. - Видимо, вам придется проводить меня домой. "Бруклин, - в смятении подумал Ной. - Туда и обратно - это несколько часов. А Роджер с гневом и укоризной ждет меня в полумраке перевернутой вверх дном комнаты, где только что закончилось бурное веселье. Ждет, готовый беспощадно и бесповоротно изгнать за предательство. А ведь вечер обещал быть таким чудесным и сулил так много". |
