Аларик остановился. Он натужно кашлянул и выплюнул сгусток крови на золотой пол. Бриллианты и сапфиры подмигивали ему сквозь кровь.

Он никогда не видел ничего подобного. Все здесь было почти живым — узлы колонн, похожие на корни старых деревьев, биоморфные очертания стен и потолка, напоминающие огромное золотое горло.

Музыка звучала из дальнего конца зала. Аларик сделал пару шагов в том направлении. Пол под его ногами едва заметно пружинил, колонны склонились над ним, словно он оказался внутри огромного существа, отреагировавшего на его присутствие.

Впереди помещение расширялось, образуя сферическое пространство, главное место в котором занимала ступенчатая пирамида, увенчанная огромным осколком сверкающего белого кристалла, из которого и лилась песня. Другие кристаллы были развешаны по стенам, резонируя с первым и наполняя помещение светом. На вершине пирамиды возвышался величественный трон, вырезанный из камня, похожего на темно-синий мрамор, и покрытый затейливой золотой вязью. На пирамиде стояла фигура в синем одеянии, расшитом золотой нитью. Жаровни вспыхнули синим огнем, и песня зазвучала громче, возвещая о присутствии Аларика, сияние достигло ослепительного крещендо.

Аларик мельком заметил галереи, расходящиеся от зала с пирамидой. Это место было намного больше, чем вся «Гекатомба». Почему-то это не удивляло его.

Фигура глянула вниз. Из-под капюшона взметнулись языки серебряного пламени.

— Кто ты? — спросило существо голосом сухим, словно шипение змеи.

— Юстикар Серых Рыцарей Аларик.

— Понятно. Можешь встать на колени.

Аларик остался стоять.

— Нет? Очень хорошо. Поначалу мало кто из них становится на колени, но со временем — все.

— Из кого — из них?

— Из вас, разумеется, рабов, той мелочи, которую скармливают мне, словно я должен быть за это благодарен, словно это как-то компенсирует всю жалкость моего положения. — Фигура обвела рукой ослепительное великолепие зала. — Ты же видишь, с чем мне приходится работать.

Аларику отчаянно хотелось сорвать с шеи Ошейник Кхорна, чтобы душа его могла подсказать, с чем он столкнулся, но он уже пытался это сделать и не смог снять его голыми руками без того, чтобы при этом не сломать себе шею.

— Итак, о чем же ты мечтаешь?

— Мечтаю? — Аларик помедлил. Он мечтал о многом. Внутри него накопилось столько гнева и страдания, что он не мог отделить одно от другого. — Я хочу бежать.

— Нет, это слишком примитивное желание, потребность в свободе ничем не лучше голода или жажды. Нет, чего ты действительно страстно жаждешь? — Фигура поднялась с трона и спустилась с пирамиды на пару ступеней. — Мести? Завоеваний? Искупления? Я привык исполнять желания, Аларик, юстикар Серых Рыцарей. Говорят, привычка — вторая натура. Когда они понимают это, то всегда просят меня о чем-то, но, разумеется, никакие желания невозможно исполнить, пока я тут, разве что ты пожелаешь, чтобы из тебя выпустили дух, чего, как я понимаю, ты не сделаешь.

— Многие пытались, — парировал Аларик.

— По тебе заметно.

— Значит, вот чем все закончится.

— О да.

Аларик сжал кулаки. Он был не в том состоянии, чтобы драться, измученный после стычки с Веналитором и борьбы со сцефилидами, но Серые Рыцари никогда не сдаются на милость победителя.

— Хочу предупредить, что меня не так-то просто убить.