После первого посещения Момо часто вспоминала эти удивительные яства и теперь с аппетитом принялась за еду. Сегодня она показалась девочке еще вкуснее, чем в тот раз. Между прочим, Мастер Хора ел с не меньшим удовольствием.

— Они хотят, — сказала Момо, утолив первый голод, — чтобы ты им отдал время всех людей. Но ты этого не сделаешь?

— Нет, дитя мое, — ответил Мастер Хора, — никогда не сделаю. Время однажды началось и когда-нибудь закончится, но только тогда, когда людям оно станет ненужным. От меня серые господа не получат ни мгновения!

— Но они говорят, — заметила Момо, — что заставят тебя.

— Прежде, чем продолжить наш разговор, — очень серьезно произнес он, — я хочу, чтобы ты сама все увидела.

Он снял свои золотые очки и протянул их Момо.

Она надела их, и сначала ей в глаза бросился тот же фонтан красок и форм, от которых у нее, как и в первый раз, закружилась голова. Но сегодня все скоро прошло. Она очень быстро привыкла к очкам. И вот она увидела осаждающих!

Серые господа стояли плечом к плечу в бесконечно длинных рядах. Они располагались не только перед Переулком-Никогда, но и дальше, образовывая большой круг, проходящий через район с белоснежными домами, с Переулком-Никогда в центре. Сплошной круг без всяких разрывов. Но потом Момо отметила и нечто другое, непонятное. Сперва она решила, что линзы у очков не совсем чистые, или она сама еще не вполне привыкла к ним, ибо масса серых господ виделась как-то неясно, расплывчато, словно ее скрывал чуть заметный туман.

Но вскоре она поняла, что это марево никак не связано ни с очками, ни с ее глазами: оно поднималось там, на улицах. В одних местах туман сделался уже настолько плотным, что скрывал предметы, в других он только появлялся. Серые господа стояли неподвижно. У каждого, как обычно, на голове был котелок, под мышкой папка, во рту коптила маленькая серая сигара. Но дымные облака от нее не расплывались и не таяли в воздухе. Здесь, где не было ни малейшего ветерка, в этом стеклянном воздухе, дым тянулся шлейфами, как нити пряжи, к фасадам белых домов, и длинными флагами обматывал все вокруг. Эти шлейфы накладывались друг на друга и поднимались все выше и выше, сплошной стеной ограждая Дом-Нигде.

Момо заметила и то, что сюда стекались все новые серые господа, которые занимали места уходящих. Но что там затевалось? Что задумали похитители времени? Она сняла очки и вопросительно посмотрела на Мастера Хора.

— Ты все видела? — спросил он. — Тогда верни мне очки. — Надевая их, он продолжал: — Ты спрашивала, могут ли они меня к чему-нибудь принудить. Меня самого они достать не сумеют, как ты уже поняла. Но они способны нанести людям такой урон, что он превзойдет все то, что они совершили до сих пор. И этим они пытаются меня шантажировать.

— Неужели это еще страшнее? — испугалась Момо.

Мастер Хора кивнул.

— Я выделяю каждому человеку его время. Здесь серые господа помешать не могут. Не могут они и перехватить время, посланное мной людям. Но они могут его отравить.

— Отравить время? — печально переспросила Момо.

— Дымом своих сигар, — объяснил Мастер Хора. — Ты когда-нибудь видела кого-то из них без маленькой серой сигары? Конечно нет, ведь без нее они не могут существовать.

— А что это за сигары? — спросила Момо.

— Ты помнишь о цветах времени? — сказал Мастер Хора. — Тогда я тебе говорил, что у каждого человека есть такой золотой дворец времени, потому что каждый имеет сердце. Если люди пускают туда серых господ, им удается срывать все больше и больше лепестков этих цветов. Но, вырванные из человеческого сердца, цветы времени не могут умереть, потому что они в действительности не погибают.