— Мне сказали, Тим теперь тебя очень любит.

— Он воображает, что я испытываю слабость к нему, что всегда приятно. Я его не разубеждаю. Зачем терять союзника? А раз уж мы с Тимом близкие друзья, то я могу контролировать их брак.

— Ну… дорогая моя Вероника!..

— Ты собирался что-то сказать. Не таи, мне слишком интересно.

— О Тиме и Гертруде? Не знаю, что ты имеешь в виду.

— Что, кроме их волнения, заставило тебя тогда, во Франции, решить что между ними роман?

— Гертруда сказала, что Тим приехал буквально перед нами, а я взглянул на его рисунки и увидел: слишком много среди них местных пейзажей, а значит, он жил там уже несколько дней.

— И ты подумал, что это у них серьезно? После Гая это так невероятно.

— Не скажи, — возразил Манфред. — Овдовевшая женщина часто тут же влюбляется в мужчину очень не похожего на умершего мужа. А как ты сама сказала, Гертруда из тех женщин, которым необходимо любить кого-нибудь. Гертруда понесла ужасную утрату, и она не могла пережить ее в одиночестве. Она должна была найти кого-то, чтобы утешиться.

— Должна! Точно так же я тогда заставила себя сесть в твою машину.

— Не было необходимости заставлять себя.

— Что ж, я знаю, ты человек, который никогда не делает того, чего не хочет, поэтому мне так спокойно с тобой. Ну хорошо, ты делал то, что хотел. Но если бы Гертруда отправилась в Рим, вместо того чтобы остаться во Франции, она могла влюбиться в тебя, а не в Тима.

— И что мне было бы делать в таком случае, интересно?

— Даже думать об этом не желаю. Ты вечно напускаешь на себя таинственность. Чувствую, я была на волосок от гибели.

Манфред ласково улыбнулся. Сказал:

— Волосок был еще тоньше, чем тебе кажется, дорогая.

— Ты имеешь в виду, что если бы Гертруда…

— Гертруда здесь ни при чем.

— Что же тогда?

— Я влюбился.

— Быть не может!

— Тем летом я страшно влюбился.

— О господи! — охнула миссис Маунт. Выпрямилась, опустила ноги на ковер. — И в кого же?

— В Анну Кевидж.

— Нет! — Миссис Маунт помолчала, взвешивая услышанное. Потом сказала: — Бывшая монахиня. Твоя воля.

— Ты воспринимаешь это с пониманием.

— Ты опасался, пойму ли я? Это как-то успокаивает. Но ты ошибаешься относительно того, что я воспринимаю с пониманием. Я потрясена, я в ужасе. И ты до сих пор влюблен?

— Я потерпел неудачу.

— Ты до сих пор влюблен?

— Очень неприятное ощущение еще остается. Но это пройдет. Она уехала. Я потерпел неудачу.

— Ох… бедняга… старина… ты… Но ты хотя бы попытался?

— Попытался осторожно. Но скоро понял, что существует неодолимое препятствие.

— Какое?

— Ее сердце было уже кое-кем занято.

— Гертрудой.

— Нет, Графом.

— Неужто правда? Я была совершенно уверена в другом. Ведь Гертруда явно была для нее всем на свете, предметом ее обожания, причиной ее отъезда?

— Нет сомнений, что она любила Гертруду тоже, — сказал Манфред, — но она была безумно влюблена в нашего Пьера. Она хотела его.

— Значит, у тебя не было шанса.

— Я надеялся.

— Но зачем ей было уезжать, почему она не боролась? Или ты все разрушил?

— Я ничего не делал. В отличие от тебя, Вероника, я не готов унижаться ради того, чтобы добиться желаемого.

— За что я тебя и уважаю.