— А что тут придумывать? Скажу, что на заправке купила.

— Звучит нелепо, — усмехнулся Вячеслав Алексеевич.

— Но это же правда.

— Людмила, — отец прикрыл ее руку своей, словно защищая от незримой опасности, — давай договоримся, что ты не предпринимаешь никаких шагов, пока не посоветуешься со мной.

— А что я могу сделать? — Она пожала плечами. — Разве что найти того бедолагу и доплатить за монету.

Сдержав смех, отец вдруг посерьезнел:

— Об этом я и говорю. Никаких поисков, никаких доплат, ни шага в его сторону! Я сам во всем разберусь.

— Как же ты разберешься, если ни разу его не видел, этого старика?

— Мое дело! — прикрикнул Вячеслав Алексеевич и потребовал: — Дай мне честное слово!

— Даю. — Дайнеке не нравилась ни тема, ни тон, в котором шел разговор.

Она с улыбкой спросила:

— Так что там с монеткой?

— Отдал Алехину для проведения экспертизы. После этого можно будет говорить о ее подлинности. — Вячеслав Алексеевич взял чашку с горячим кофе и сделал осторожный глоток.

— Ты уверен, что этот Алехин не умыкнет нашу монетку? — поинтересовалась Дайнека.

— Да как ты только… — Отец поперхнулся и договорил рассерженным голосом: — Алехин — порядочный человек, ученый, работает в Историческом музее.

— Прости. Это я сдуру.

— Необходимо, чтобы ты на время забыла обо всей этой истории.

Дайнека честно призналась:

— Это не просто.

— Мы не знаем, какой шлейф тянется за монетой и что за человек тот старик.

— Обыкновенный голодный бомж. Видел бы ты, какой он худой.

Сделав последний глоток, Вячеслав Алексеевич поставил чашку и встал из-за стола:

— Собирайся. Ты едешь со мной.

Не задавая лишних вопросов, Дайнека быстро оделась. С отцом она была готова ехать куда угодно.

— Здесь? — Вячеслав Алексеевич покрутил головой и, оглядевшись, въехал на территорию заправки.

— Здесь, — подтвердила Дайнека. Он посмотрел на датчик бензина.

— Очень кстати. Как раз нужно заправиться. — И перед тем, как выйти из машины, сказал: — Опиши подробно, как выглядел старик.

— Лет семьдесят, очень худой, лицо — черное, как у цыгана…

— Форменный Люцифер… — обронил Вячеслав Алексеевич и спросил: — Во что был одет?

— В серые джинсы и светлую клетчатую рубашку.

— Какого роста?

— Высокого.

— Такой же, как я?

— Вас трудно сравнивать, ты — крепкий, а он очень худой.

— Когда ты его заметила?

— Когда он постучал монеткой в стекло.

— Ни с кем другим, кроме тебя, не общался?

— Нет! — более чем определенно ответила Дайнека.

— Во сколько все это было?

— Часов в десять, может быть, в начале одиннадцатого.

— Вечера?

— Я же говорила: все произошло после того, как закончилась съемка.

— Ах да, я и забыл. — Вячеслав Алексеевич вылез из автомобиля и, прежде чем захлопнуть дверь, проворчал: — Ты ведь у нас теперь звезда…

Дайнека наблюдала из салона машины, как, заплатив за бензин, отец говорит с кассиршей.