— Говори!

— Экзекуторы в доходном доме в переулке Виноградарей! — прорыдал совершенно убитый касанием потустороннего Альб. — В мансарде!

— Сколько их?

— Четверо. Всего их было четверо!

Я захлопнул крышку и повернулся к Гуго:

— Не задохнется он там?

— Нет, специально дырки просверлены, — успокоил меня фокусник и поежился. — Страшный вы человек, господин Март.

— Да уж не без этого, — поморщился я из-за столь сомнительного комплимента. — Гони сюда Берту, надо навестить господ экзекуторов.

— Одни пойдем?

— Да. Беги.

Сам я нашел в куче сваленного у заднего борта барахла потертый кожаный саквояж, вынул из него сверток провощенной бумаги и, откинув крышку сундука, осторожно сыпанул в перекошенное от боли и страха лицо жонглера щепоть перемолотых в труху трав. Альб чихнул, потом глаза у него закатились, и он провалился в забытье.

Вот и замечательно.

Отложив сверток, я навесил на сундук массивный замок, и тут в фургон забралась Берта.

— Что-то случилось? — встревоженно поинтересовалась она. — Гуго ничего толком не объяснил!

— Переоденься во что-нибудь поприличней, — попросил я. — Появилась работа по твоему профилю.

— Пойдем вдвоем? — Развязав узел рубахи, девушка стянула ее и кинула на вешалку, потом позволила соскользнуть с бедер юбке и без капли смущения осталась в чем мать родила.

— Нет, Гуго с нами.

— А где Альб?

— Он не сможет присоединиться, — демонстративно отвернувшись от белевшей в темноте женской фигуры, ответил я. Из-за пережитого накатила нервная дрожь, нестерпимо захотелось завалить в койку первую попавшуюся красотку, и вид обнаженной циркачки вызвал прилив крови туда, куда ей приливать сейчас совершенно не стоило.

Фыркнувшая Берта влезла в обтягивавшее тело подобно второй коже черное трико и, ради соблюдения приличий, накинула сверху просторный балахон, от которого при необходимости могла избавиться чуть ли не одним движением руки. Легкие сапожки на тонкой подошве, кожаные перчатки и стянувшая волосы косынка тоже нареканий не вызывали, и если на девушку и будут оборачиваться на улице, то лишь из-за ее врожденной грации и красоты.

— Понадобится оружие? — уточнила Берта, заметив, как я убрал в котомку залитую свинцом дубинку, пару ножей и шило — трехгранный клинок закаленной стали в две трети локтя длиной.

— У меня для тебя кое-что другое припасено. — И я отдал ей сверток. — Надо будет высыпать в дымоход.

— Легко.

— Только сама не надышись.

— Да уж не первый раз замужем…

Найти доходный дом в переулке Виноградарей проблем не составило. Хотя спросить дорогу и оказалось совершенно не у кого — Лем будто вымер, и навстречу попадались лишь забитые трупами телеги с мрачными и неразговорчивыми возницами. И если в приличных районах многие горожане толпились у молельных домов, то на окраине не было и этого. Обитатели трущоб либо гниющими телами валялись в канавах, либо заливали страх дешевым пойлом. А те, кому решимости не хватило даже на визит в ближайший кабак, отсиживались за запертыми дверями в надежде, что беда пройдет стороной.

— Дети почти не болеют, — сообщил мне Гуго и посильнее натянул на голову обтрепанную шляпу с позолоченной пряжкой на тулье. — Зато отребье с городского дна через одного слегло. Многие даже поговаривать начали, что это кара за грехи людские.