Иоганн трезво оценивал свое положение: смерть настигнет его посреди этого белого ада.

Странно, но мысль о таком исходе теперь не казалась такой уж скверной, как пару часов назад. Он слушал завывания ветра, чувствовал снег на лице, и все как будто расплывалось, тускнело: деревья вокруг, поляна, тень над поляной…

Тень?

Он вскочил. На некотором отдалении вырисовывался размытый силуэт. Иоганн раскрыл рот, но вместо крика вырвался лишь хрип. Тогда он из последних сил двинулся навстречу фигуре.

И понял, что глаза его обманули.

Это был не человек, а распятие, почти целиком занесенное снегом. В первый миг Иоганн испытал разочарование, затем мысль его лихорадочно заработала. Ведь к распятию должна вести тропа? Он опустился на четвереньки и принялся разгребать снег. И работал с остервенением, пока не расчистил площадку вокруг креста.

Никакой тропы, конечно же, не было.

У Листа вырвался истерический смешок. Довольно жалкий звук, ничтожный против ветра и снега, он тут же смолк.

Путник огляделся и посмотрел на распятие. Медленно смахнул снег с фигуры Спасителя. Он заметил, что крест оплетен ивовыми прутьями, и плетение это напоминало узор над входом в сарай. Все это таило в себе что-то чуждое, зловещее. Тем не менее Иоганн опустился перед распятием на колени – и стал молиться, истово, как не молился уже долгие годы.

Он был воспитан в христианской традиции, но опыт прошлых лет все чаще давал повод для сомнений. Лист уже не верил, что все беззаконие вокруг совершается по Божьей воле. Для него религия была, с одной стороны, прибежищем для отчаявшихся, а с другой – орудием продажного духовенства. Иоганн обращался к вере лишь в случаях крайней нужды и потому относил себя к первой группе, к отчаявшимся.

Иисус безмолвно взирал на него с распятия. Лист молился о верном пути.

Наконец он поднял голову и медленно перекрестился.

Справа в подлеске что-то едва уловимо шевельнулось.

Иоганн молниеносно развернулся и зашарил взглядом по опушке.

Ничего.

Может, олень? Это означало бы пищу. Или спасение – будь это человек…

– Есть там кто? – выкрикнул Лист, но ответом ему было лишь завывание ветра.

– Мне нужна помощь! – попытался он снова и задохнулся в сильнейшем приступе кашля.

Когда приступ миновал, Иоганн кое-что приметил. По правой стороне долины змеилась расселина – возможно, ложбина, образующая выход из этой неприютной местности.

Почему он заметил ее только теперь?

Иоганн быстро взглянул на распятие, затем вновь устремил взор на расселину. В душе вновь затеплилась надежда: возможно, еще не все потеряно. До расселины не так уж далеко, за несколько часов он вполне может до нее добраться… Хотя намерение это казалось ему смешным – он не рассчитывал протянуть и часа, – Иоганн наметил ориентир и двинулся в путь.

Спустя час Лист скорее полз на четвереньках, нежели шел, однако он еще мог двигаться. Рана время от времени напоминала о себе, и боль огненной волной расходилась по телу.

Но Иоганн уже не обращал внимания на боль.

Иногда ему начинало казаться, что он не один: ветер завывал над обледенелыми вершинами горных цепей, говорил с ним, а в снежных вихрях то и дело виделись смеющиеся лица и насмешливые гримасы.

У него закружилась голова. Лист остановился и глубоко вдохнул.

Головокружение усиливалось. Путник повалился лицом в снег. Он попытался подняться, но не смог. Все кончено. Его вдруг охватило чувство глубокого покоя и уюта, какого он не испытывал очень давно.

Пожалуй, это место ему подойдет.

V

Пронзительный крик вернул Иоганна в чувство.