— Пути неисповедимы! — Он провел короткопалой рукой по своей каштановой гриве над высоким светлым лбом.

Нелли бесцеремонно обратилась к Леокадии:

— Ну, а как поживает твой Нагибов-Шеремет?

Вот вредная, нарочно, что ли, вспомнила о юношеской привязанности Лешки? Совсем не умеет вести себя за столом.

— Вполне благополучно — спокойно ответила Леокадия, заметив почему-то напрягшийся взгляд Куприянова, — женился, как и у тебя — двое ребят…

— Шеремет по-чувашски — достойный сожаления, — сказал Куприянов и рассмеялся. — Я сегодня в переводчики записался!

— А кто вы по профессии? — тихо спросила Леокадия.

Куприянов посмотрел лукаво:

— Как вы думаете?

Собственно, ей это, конечно, было все равно: шофер или геодезист, учитель или аппаратчик. Важно, что он, кажется, хороший. Такой, как есть — хороший, с седеющими висками, вовсе не с диковатым, а смелым взглядом больших глаз, с широкими ногтями осторожных пальцев.

— Не угадаете? — по-своему объяснил заминку с ответом Куприянов.

— Я думаю, вы — врач.

Куприянов поразился:

— Как вы узнали?

— По Гиппократу. — Она хитренько прищурила зеленоватые глаза.

Хотя разговаривали они тихо, Нелли, видно, все слышала и вмешалась:

— Он, подружка, пятиморское светило: главврач городской больницы и проницательнейший рентгенолог. А на общественных началах — председатель общества психотерапевтов Галактики и созвездия Гончих Псов.

Куприянов терпеливо выслушал тираду, хотя по тому, как заиграл желвак на его смуглой щеке, видно было, что аттестация удовольствия ему не доставила.

— О неотразимая чужеземка! — сказал он. — Уверен, что в коре вашего головного мозга не четырнадцать миллиардов нервных клеток, как у каждого из присутствующих здесь, а двадцать восемь, и все — воинственные.

— Не так страшен черт, как его малютка! — рассмеялась Нелли. — Не устраивайте мне вечер сатиры и юмора.

— Нелечка Константиновна, — вкрадчиво обратился к ней Мигун — и поглядел нежно, — не пойти ли нам потанцевать?

Взгляд Нелли сразу стал холодным, отчужденным:

— Не пойти.

Аллочка недобро посмотрела на мужа: «Получил?»

Леокадия с огорчением подумала о Мигунах: «Скверно им». По всему чувствовалось — там канун разрыва. Они уже не в состоянии были даже от людей скрыть ни своей раздражительности, ни взаимной неприязни.

Есть такие несчастные семьи, в которых, ни на один день не ослабевая, идет изнуряющая борьба самолюбий, характеров, какое-то нелепое состязание в независимости, пренебрежении друг к другу когда прямо об этом не говорится, но все время дается понять: «Обойдусь без тебя», «Свет не только в окне». И уже трудно сказать, чем эти люди не подходят друг другу, и странно, что они еще вместе.

— Почему вы ничего не едите? — спросил Куприянов у Леокадии.

Он не сказал: «Почему не пьете?» И это тоже было ей приятно. Терпеть не могла непременных уговаривателей выпить, которые смысл вечера словно видят в том, чтобы опоить соседку, и придумывают тосты пообязательнее, и все подливают, подливают в твою рюмку, и делают вид, что обижаются, если ты не хочешь пить, и вконец портят тебе вечер.

— Стыдно вам признаться, — впервые за вечер бесстрашно посмотрела в глаза Куприянову Леокадия.