Протестовать было бессмысленно: они достаточно хорошо знали его характер.

По безлюдным улицам куролесит пурга. Ветер осатанело воет, забрасывает снегом ветровое стекло. Ныряя по ухабам, машина примчалась к ТЭЦ. Альзин побежал к месту аварии. У помп то сгибались, то разгибались людские фигуры. Снежные смерчи вели на них озлобленные атаки.

Вместе с Григорием Захаровичем к траншее подбежали двое — верзила и маленький, похожий на школьника-подростка. Фонарь на мгновение осветил их лица. «Лобунец и Панарин», — узнал Альзин.

Потап отстранил от ручки помпы уставшего человека, словно радуясь, что может дать работу легким, закричал во всю глотку:

— Новогодний вечер побоку! Выпивка побоку! А как я деньги собирал! «Гуси, гуси!» — «Га-га-га!» — «По десятке?» — «Да, да, да!»

В такт словам он качал помпу.

Панарин заменил человека на другом конце насоса, крикнул, задохнувшись от ветра:

— Вот-то жизнь холостяцкая!..

Появилась запыхавшаяся Лешка. Увидев на Потапе и Стасе хорошие костюмы, ахнула:

— Ребята! Да разве же можно?..

Но в ту же секунду поняла: не только можно — необходимо, и требовательно закричала, не узнав Альзина:

— Ведра давай!

Сама побежала за ведрами. Когда опасность миновала, Лешка, вылезая из траншеи, увидела Альзина и обомлела.

Вот, чертова дуреха, на кого она орала. Желая скрыть неловкость, сказала как ни в чем не бывало:

— С Новым годом, Григорий Захарович!

— И вас еще раз… Ну, что у котлов?

— Там Вера… Все в порядке.

— Загляну и к вам, пока машина подойдет.

Вера сидела пригорюнившись. Даже приход Григория Захаровича не оживил ее.

Осмотрев котлы, Альзин сел возле Веры на опрокинутый ящик. И тогда Лешке страшно захотелось, прямо невыносимо захотелось задать Григорию Захаровичу один вопрос. В иной обстановке она, конечно, не осмелилась бы сделать это, но в новогоднюю ночь… И она решилась:

— Григорий Захарович… Вы простите за нескромность… Не подумайте, что это пустое любопытство. — Она совсем смешалась и выпалила: — Вы свою жену очень любите?

Альзин посмотрел на смущенное лицо Лешки. Языки пламени костра придавали ему еще большую взволнованность. Нет, конечно, это не пустое любопытство. Это почему-то важно для нее.

— Очень, — сказал он.

Подняла голову и Вера.

— А как… как вы полюбили друг друга? — до слез покраснев, выдавила Лешка.

Да, ей это, видно, позарез надо было знать. Ну что же!..

Все началось со встречи на Ай-Петри в час восхода солнца. Да, да, с этого…

Ему было тогда двадцать шесть лет — худенький, быстрый в движениях… главный инженер завода. Первая в жизни поездка в санаторий. Она — воспитательница дошколят и тоже получила путевку в Ялту.

О чем они говорили в первый час знакомства? О солнце… о счастье… о детях. Он спросил, как ее зовут. Она назвала свое имя. Между прочим, упомянула, что работает в новосибирском детском саду, что у нее нет никого на свете и скоро она возвращается в свой город. Вот и все. И они расстались. Он не знал, что она уезжает в этот же день. Несколько суток искал ее в Ялте, не спал ночами. Решил: «Она или никто!» Бросил санаторий до срока и полетел в Новосибирск. В гороно на него посмотрели как на безумца, когда он спросил, в каком детском саду есть воспитательница Изабелла. Потом стал ходить из одного детского сада в другой. И нашел. Она почему-то не удивилась.