— А Чарли уехал, — посетовала Лешка, — вот бесноватые, поторопились человека отозвать.

Саше что-то не работается. От отца, наконец, пришло письмо — родился сын. Ну, сколько папа получает, работая сцепщиком вагонов? Во время зимних каникул надо подработать в ремонтных мастерских и послать ему посылочку. Саша заходила в мастерские. Им нужны токари не очень высокой квалификации, а в выпускном классе она уже прилично работала на станке. Да и Паша ее никуда не уезжает.

— Лё, ты на каникулах что будешь делать? — спрашивает она подругу.

— Домой поеду, — говорит Лешка. — Айда к нам? Папа и мама знаешь как обрадуются.

— Ну что ты, — говорит Саша и решительно подсовывает ватку под наушники, — только меня там и недоставало. У меня другие планы…

Багрянцев на ходу впрыгнул в троллейбус. Дверь торопливо стиснула его, Игорь Сергеевич освободился от ее створок и прошел вперед. Он настолько хорошо знал свой город, что сейчас по мелькающим фундаментам домов мог безошибочно определить, где они проезжают: Пионердворец, потом магазин… а это Дом книги…

Правильно ли он сделал, не поставив четверку Красной Шапочке? Ведь мог бы… Нет, правильно! Она умница и все поймет. Дело ведь не в отметке. Ему когда-то Тураев поставил пятерку, хотя ответ свой он начал с признания, что в одном из разделов так и не разобрался.

У Юрасовой живой, восприимчивый ум… Но она должна знать: университет требует полной отдачи сил.

Мысль возвратилась к недавним экзаменам. Лентяй Кодинец думал выехать на карандашах, сам же — ни бум-бум. Мастер «цельно-стянутых» работ. Ну, какой смысл держать посредственных ленивцев в университете, тащить их за уши? Их надо сначала на заводе научить уважать труд; сбить шелуху наглости, свойственную бездельникам.

Прозоровская была озабочена одним — выплыть! Память у нее завидная, душу же в учение она совсем не вкладывает. Ясно, что на химфаке оказалась случайно и диплом ей понадобится только как дополнение к приданому. Обучить бы ее ремеслу… Конечно, тройка Прозоровской имеет цену много меньшую, чем тройка Юрасовой.

Вот Павел Громаков — это стоящий парень. Кремневый. На первом и втором курсах ему придется трудновато. А к третьему — наберет высоту и многих оставит позади себя. Упорный, любознательный. Как хорошо выступил он на недавнем партийном собрании… Никаких словесных побрякушек.

Отвечал он сегодня туговато, но чувствовалось, что фундамент складывает прочный.

И Саша Захарова — молодчина. Сейчас, правда, многое воспринимает по-школярски, но трудолюбие, желание стать химиком возьмут свое.

Багрянцев вспомнил свои студенческие годы… Чуть ли не круглые сутки проводил в лабораториях. Гнутов похваливал, но и только… А наставником, подлинным наставником, был Тураев.

Они вечно околачивались то в доме у него, то ждали на улице, чтобы «случайно» пройти рядом хотя бы квартал вместе.

Вся жизнь Тураева, склад его характера, манера держать себя непринужденно и с достоинством, даже одежда, нравилась им. Они охотно приглашали его на свои комсомольские собрания, любили его острые, предельно честные выступления. Без приседания, как перед, детьми, без высокомерия маститого. В Николае Федоровиче всегда чувствовалось уважение к личности и достоинству человека, даже если этот человек еще очень молод и несмышлен.

Помнится, какой неимоверный шум был поднят в университете после того, как в рукописном журнале филологов обнаружили стихи доморощенного поэта: «Я хочу ходить без штанов — у меня красивые ноги».

«Позор! Пошлятина! Наказать!» — кричали самые горячие.