|
— Ладно… Расскажи, как ты с ним познакомилась. Ляна мечтательно прикрыла глаза. На румяных губах её заиграла улыбка. — Я в центре была, — сказала она, — мылом душистым закупалась и бомбочками для ванн. Пока я в магазине была, дождь пошёл. Такой дождь, прямо ливень! Дождь ещё с утра шёл, везде лужи были, а тут прямо моря стали. Выхожу я из магазина — а передо мной лужища! Никак не обойти. Делать нечего, пошла через лужу. А я на каблуках была. Поскользнулась, упала, мыло уронила, туфлю потеряла… ой. — И что? — А он возле машины своей стоял. Красивый такой… только я тогда не заметила, конечно, это я потом заметила, — Поляна засмеялась. — Он подошёл и зонтик надо мной раскрыл. Ой… в общем, он потом меня домой отвёз. А я его чаем напоила. А он… ой, Алечка, я так… я так… я так сильно-сильно его люблю. Алей улыбался, вплетя пальцы в волосы. Болтовня Ляны, полная охов и вздохов, его забавляла, но думал он о другом, — о том, что цепочка, взламывавшая полянин Предел, начиналась с воды. — Как его зовут-то? — Летен. Летен Истин Воронов. Мы женимся, Алечка! — Что? — тот вытаращил глаза. — Как, уже?! — Мы женимся! — Поляна перегнулась через стол и чмокнула Алея в лоб. — Он мне предложение сделал. Я счастливей никогда в жизни не была! Я тебе так благодарна, Алечка! И я ему рассказала, что это благодаря тебе я его встретила. Алей выпутал пальцы из волос и напоказ слегка стукнулся лбом об стол. — Ляна! — трагически сказал он. — Да ну, — она засмеялась, потом посерьёзнела: — Алик, я тебя хотела попросить. — О чём? — Пожалуйста, взломай для него тоже. Алей отвёл взгляд, закусил губу. Единожды он уже нарушил слово, данное самому себе, второй раз делать это не хотелось совершенно, — и не только потому, что клятва оборачивалась пустым звуком. — Ляна, я больше этим не занимаюсь. Я тебе-то взломал… просто потому, что твой Предел такой же милый, как ты сама. Поляна покраснела и смутилась. — Ладно тебе, — пробормотала она, рисуя пальцем узоры на скатерти. Встала и начала мешать борщ в кастрюле. — Дай-ка кетчуп. Алей протянул ей бутылку. Поразмыслил. — Запредельное, — сказал он, — по природе своей всегда такое же, как сам человек. Но я никогда раньше не видел, чтобы оно было просто любовью. Пусть даже большой, счастливой и до последнего дня жизни. Поляна поглядела на него через плечо. На щеке её блеснула слеза. — Это очень хорошо, Алик, — шёпотом сказала она. — Так хорошо… Я бы хотела, чтобы у тебя тоже так было. Алей улыбнулся. — Я другой. У меня там что-то другое. Но я ещё не нашёл. — Ты найди, — Поляна сосредоточенно мешала в кастрюле. — Это очень хорошо… — Она помолчала, а потом встрепенулась, вспомнив: — Алик, я тебя очень прошу, пожалуйста, взломай Лете предел. — Ляна, я больше этим не занимаюсь. — Летя… Летен очень богатый. Он заплатит, сколько скажешь. — Ляна, мне деньги не нужны. У меня хорошая работа. Я просто больше этим не занимаюсь. — Алик, пожалуйста! — Ляна, не надо. Поляна повернулась, схватила его за руки — и внезапно упала на колени, прямо на грязный пол; Алей вскочил в ужасе, ударился локтем о край стола — от боли искры посыпались из глаз. Он чуть не сполз на пол мимо стула. Ошалев, он пытался поднять Поляну, выпутаться из её крепкой хватки, — но ничего не получалось. |
