|
— Алик, пожалуйста! — умоляла она. — Я очень хочу, чтобы он тоже был счастлив! Я его очень люблю! — Ляна!.. Она жалобно надула губы и приподняла брови, наклонила голову к плечу. Толстая коса соскользнула на пол. Алей беспомощно хлопал глазами, не зная, куда деваться. «Ну А-а-алечка!» — протянула Поляна детским голоском. И Алей сдался. — Хорошо, — выдохнул он. — Хорошо. — Спасибо, — довольная Поляна преспокойно поднялась и ещё раз его чмокнула. — Ты лапочка. Алей в тоске улёгся на стол. — Да, — уныло сказал он. — Я лапочка. И симпампуська. Это был бессовестный шантаж, Ляна, я на тебя обиделся. — У-у, обиделся он, — Поляна засмеялась и вытянула шею над кастрюлей, со знанием дела принюхиваясь. — Ничего, сейчас борща навернёшь и помиримся. Глава 2 Выдача Под арочными мостами, в оправе гранитных набережных несла тёмные воды река. Влажный ветер колыхал ветви деревьев. По набережной проносились машины. Высоко над дорогой в крошечном садике, полускрытом зарослями туи и кустами роз, кто-то сидел, уткнувшись в ноутбук, и писал код. Головной офис Ялика был похож на пряничный домик — трехэтажная, золотистого кирпича усадебка с белой лепниной, узорчатыми башенками, цветущими клумбами возле окон. Ограда территории, затейливая, тоже кирпичная, походила на стены крохотного кремля. Над автостоянкой высились старые раскидистые дубы, чуть одаль текла Яуза. Алей миновал блестящие стеклянные двери. Сразу за ними красовалась стойка секретариата — сущий музейный экспонат. Главным элементом дизайна интернет-портала и символом фирмы была зелёная лодка-ялик. Такую лодку, почти настоящую — из досок, с килем и уключинами, с золочёной надписью «Вперёд!» на борту — выстроили на первом этаже. На стене за нею закрепили пару вёсел и с ними почему-то резной штурвал, а в самой лодке мерцали мониторы, звенели телефоны и сидели секретарши. — Алик! — окликнула одна из них, Тайна. — Тебе Ворон Вежин с вечера конверт оставил! — Да, — отозвался Алей, — спасибо! Доброе утро, Тань! Забрав конверт, подписанный причудливым почерком начальника службы контроля индексации («Для г-на Обережъ», с ятем вместо мягкого знака), он приложил к замку магнитный ключ и поднялся на второй этаж. Было тихо. Одни в одиннадцать утра уже с головой ушли в работу, другие ещё не появились. Этаж делили не сплошные стены, а съемные перегородки, полупрозрачные, расписные: на одной сплетались ветвями ивы, на другой темнели еловые лапы, по соседству высились сосны, а там от пола до потолка поднимался могучий хвощ или узловатые стебли бамбука. Команда, в которой работал Алей, сидела в траве — обыкновенном сорняке-пырее, что служило поводом нескончаемых шуток (частью почему-то про коноплю). Сейчас среди пырея щёлкал по клавишам один Джипег. — А, беспредельщик! — сказал он, не обернувшись. — Наше вам. — И вам с кисточкой, — ответил Алей, опуская на стол сумку и будя компьютер. На рабочем столе полыхнул фантасмагорический кадр: сумрачный зал в огненном золоте подсветки, ряды чёрных столиков и фосфоресцирующие бутылки за барной стойкой. Будь кадр сделан под другим углом, стали бы видны плакаты, развешанные по кроваво-алым и могильно-чёрным стенам: «Ночь работе не помеха», «Пыточная тут» и «Счастье в труде». Фотографию отсняли во время вечеринки в столовой второго офиса. — Тебе Ворон вчера новые списки распечатал, — сообщил Джипег. — Я знаю, уже забрал у девочек… Джипег, объясни на пальцах, зачем он их распечатывал? Не проще мылом прислать? Пальцы Джипега замерли над клавишами. |
