В помещении воцарилось молчание. Я приготовил новые кристаллы и принялся вставлять их в пазы будущей сбруи, которую наследнику Окуневых предстоит носить еще некоторое время.

— За что? — наконец спросил Денис Борисович.

— Ее просто купили, — пожал плечами отец. — Она знала, что выше статуса твоей любовницы ей не подняться. Так что решила заработать напоследок. Вот и согласилась. Наши люди поймали ее почти у самой границы с Турцией. В суматохе-то никто за служанкой не гонялся, сам понимаешь — ты был при смерти, о людях в особняке никто не думал в тот момент.

На парня было больно смотреть. Однако такой урок он явно запомнит раз и навсегда.

И это было отличным напоминанием, как мне повезло с Ларионовой. А ведь мог бы давно попасть в нежные руки той же Екатерины Вячеславовны. И плакала бы тогда моя свобода, и, чего скрывать, вероятно, я бы сейчас оказался где-то на передовой интересов Романовых. Скажем, работал бы в поте лица на складе правящего рода и ни о какой академии даже речи бы не шло.

— Иван Владимирович, — обратился ко мне парень, повернув голову.

— Слушаю вас, Денис Борисович, — кивнул я, удерживая в руках расписанную ритуальными символами систему кожаных ремешков с ячейками под искусственные кристаллы.

Он усмехнулся, внимательно меня разглядывая.

— Дядя много о вас рассказывал, — произнес он. — Вы стали причиной, по которой Василий Владимирович Окунев вспомнил, что он профессиональный убийца чародеев. Я знаю, что рано или поздно, такая жизнь сведет его в могилу. Но теперь я обязан вам жизнью?

Я покачал головой.

— Вы обязаны жизнью своему роду, — ответил я. — Сам бы я, буду честен, не справился. Именно ваш дядя вызвал меня, когда вам стало плохо в «Аксиоме», а ваш отец обеспечил все необходимые материалы, чтобы я смог разработать для вас временное решение.

— Это оно? — кивнул он на сбрую в моей руке.

— Да, и вам пора надеть этот артефакт, — с улыбкой произнес я. — На первый раз я вам помогу, а потом уже справитесь либо сами, либо любой другой человек вам поможет. Ничего сложного здесь нет.

На то, чтобы облачить изрядно похудевшего молодого человека, ушло не больше трех минут. А следующий час я потратил, чтобы объяснить ему весь масштаб случившегося с ним — со своей целительской точки зрения.

Закончив с лекцией, я стал собирать свой чемодан. За минувшие дни дружина несколько раз подвозила мне замену, забирая уже израсходованные запасы. В такие моменты особенно остро чувствуешь, насколько приятно подходить к неожиданным вызовам подготовленным. В частности, с пятью десятками тревожных саквояжей я готов к работе.

— Скажите, Иван Владимирович, — произнес Денис Борисович, когда я закрыл сумку и приготовился покинуть пациента, — может быть, мне следует сразу стать простецом и не идти на поводу у ложной надежды?

Я усмехнулся в ответ.

— Вам еще рано сдаваться, — произнес я. — Не так давно я встретил пациента, который был прикован к инвалидной коляске на год. Этот человек не сдался и использовал свободное время, чтобы стать достойным членом общества. Когда этот пациент попал ко мне, он уже свыкся с мыслью, что его жизнь не изменится. Но насколько я знаю, сейчас уже идут разговоры о браке.

Окунев замедленно кивнул.

— Вы о Кристине Гордеевне Большаковой, — Денис Борисович не спрашивал, он утверждал, а значит, держит руку на пульсе и знает, что происходит в обществе. — Насколько я знаю, ее отец мечтал выдать дочь за вас. И вы отпустили ее?

Я пожал плечами.

— Когда человек теряет надежду и внезапно получает помощь, ему свойственно наделять своего спасителя качествами, которыми тот не обладает.