И он положил передо мной ту самую папку, которую до этого я увидел в его руках. Не спеша хватать ее, я небрежно открыл документы и прочел лежащие внутри бумаги. Борис Владимирович на это лишь одобрительно хмыкнул.

Внутри лежали документы на небольшое поместье — сотня гектаров земли, трехэтажный особняк с садом и вертолетной площадкой, плодородная почва, поля, несколько крупных арендаторов и контрактов на поставку продукции оптовым компаниям. Мне оно передавалось безо всяких условий, хотя, разумеется, платить налоги с нее придется.

Годовой доход такой подарок приносил около трехсот миллионов рублей. Вкусная сумма, от которой у меня могла бы вскружиться голова всего год назад. Но теперь для меня это лишь абстрактные цифры. А вот продукция сельского хозяйства в этом поместье была интереснее, чем возможные вырученные за нее деньги.

— Спасибо за столь ценный подарок, Борис Владимирович, — произнес я. — Однако вынужден вас разочаровать, это не покроет моих издержек на лечение вашего сына.

Видя, что он вскинул бровь, я продолжил:

— Все эти дни я должен был находиться на службе, — ровным тоном проговорил я. — Значит, мои студенты не получили новых знаний, и мне придется напрягаться, чтобы они нагнали программу. К тому же я провел Денису Борисовичу сложную операцию, когда выкачивал его магию в собственный резерв, благодаря которой он до сих пор жив. Из-за этой операции мое собственное тело подверглось негативным эффектам, и мне еще предстоит какое-то время от них избавляться. Разработка и изготовление уникального по своим свойствам артефакта — тоже работа, о которой вы прекрасно осведомлены и знаете ей цену. Таким образом, поместье я, конечно, приму. Но жду сверху еще триста миллионов рублей.

Окунев сглотнул, чтобы сдержать рвущееся наружу ругательство.

— Иван Владимирович…

Но я не дал ему договорить и покачал головой с осуждением.

— Заметьте, Борис Владимирович, я ни разу за время, пока нахожусь в вашем особняке, не пытался с вами сблизиться или как-то присоединиться к роду Окуневых. Я делал то, что велел мне мой долг — помогал Василию Владимировичу справиться с его бедой, — заговорил я. — Скажу вам честно: если бы вы не подняли эту тему, я бы вообще с вас ничего не взял, мы с моим двоюродным дядей разобрались бы сами, как верные боевые товарищи. Но вы, Борис Владимирович, решили, что можете вести себя так, как сейчас ведете. Однако раз мы не родственники, то я не вижу смысла жалеть вас.

Да, «Косарь» был совершенно прав: меня здесь не ждут с распростертыми объятиями. Угроза смерти для Дениса Борисовича миновала, и его отец решил поставить четкие границы, по возможности отдаляя меня от рода Окуневых.

Это не Солнцевы, у которых вопрос наследования стоял настолько остро, что Венедикт Кириллович решился на сближение со мной, лишь бы избежать поглощения рода.

У Окуневых все отлично. Я как врач по вызову отработал, получу оплату и исчезну из их жизни.

И я был бы согласен на такие условия, если бы Борис Владимирович не решил напомнить, что Моров его семье неровня.

Что далеко ходить, его брат от скуки построил небоскреб в Москве, и не где-то на отшибе, а в деловом центре! Потеря поместья с доходом в триста миллионов рублей для Окуневых пусть и не на уровне похода в ресторан, но недалеко от этого.

Недаром Виктор Константинович просил у нас кредит: таких Окуневых среди дворян в Российской Империи полно. И там, где Борис Владимирович даже не заметит уменьшения на счете, казна государства покажет дно.

— Что же, я вас услышал, Иван Владимирович, — натянуто улыбнулся мой собеседник.