— Красивые, правда?… Купила в Нанте, на автобусной остановке.

Сколько ей лет. Тридцать пять не меньше… а ведет себя как девчонка. Сидя на диване, поджав ноги под себя, созерцает свои сокровища.

— Голубые мне тоже понравились. Но голубое мне не идет!

Она сняла сережки, что были на ней, надела раковинки, подняла глаза к Севру.

— Как они вам? Новая хитрость? Он уже не мог понять. С Денизой все было совсем иначе! Надевая новый костюм, это он спрашивал мнения жены, и это она указывала, что необходимо перешить. Он с некоторым недоумением глядел на незнакомку, которая вскочила на ноги и кинулась к первому попавшему зеркалу.

— Ой, я совсем растрепанная, — воскликнула она.

И, кончиками пальцев, как паучок в паутине, она вернула своей прическе первозданный, изначала задуманный вид. Она вела себя совершенно естественно, без всякого страха, стеснения вызова, нарочитости. Она чувствовала себя в своей тарелке. И именно это пугало Севра больше всего остального. И завораживало. Он смотрел на нее с каким–то страхом и сдерживаемым восторгом, как на клоуна в цирке, когда был маленьким, так же, как он смотрел тогда на наездниц, эквилибристов, этих существ из другого мира, делающих невероятные вещи с застывшей улыбкой и некого не видящими глазами.

— Как вас зовут? — спросил он.

— Фрек, вы же знаете.

— А имя?

— Доминика.

Он только что испугался, что она скажет: «Дениза». Она снова подошла к нему, руки в боки, тихо покачиваясь.

— Ах, вас это интересует? — сказала она с насмешкой, но без неприязни. — Доминика… Мне это имя нравится… А вас как звать?

— О, неважно. Дюбуа, Дюран, Дюпон, как хотите.

— Понятно… Господин Никто! Все окутано тайной… Вы все еще не передумали оставаться?

— У меня нет выбора… Да я переночую здесь, на диване. Я вам не буду мешать. Переночую, и все.

— Ах, так! Значит, рассчитываете провести ночь со мной?

— Я ж вам объяснил, что…

— Да, конечно… Дайте мне привыкнуть к этому.

Они опять замолчали, но на этот раз уже как–то по–другому. Между ними возникло некое сообщество, что–то странное, только из–за того, что она сказала: «провести ночь».

— Я могу запереться в своей спальне? — спросила она, и в ее голосе снова прозвучала насмешка.

— Вам нечего меня бояться, уверяю вас.

— Она лучше меня?

— Кто?

— Ваша подружка… Та, которую вы ждете.

Она не опустила оружие и продолжала искать брешь в его укреплениях. Севр сел в углу дивана, твердо решившись молчать.

— Я же все равно ее увижу; можете мне все рассказать.

Севр об этом как–то не подумал. В присутствии этой женщины ему невозможно будет поговорить с Мари–Лор. Даже если он запрет ее в комнате… Значит надо пойти в квартиру–образец?… Но тогда придется оставить Доминику одну… На его лице, наверно, ясно читалась растерянность, так как Доминика продолжала:

— Предупреждаю. Здесь вам не дом свиданий… У меня, конечно, широкие взгляды, но не до такой степени…

— Я жду свою сестру! — вне себя заорал Севр.

— Ах, вот как… Вашу сестру!

Она уже ничего не понимала, и пристально следила за Севром, не обманывает ли он ее.

— Вам не кажется, что вы должны сказать мне правду?… Раз вы не вор и не убийца, я думала, не страшно, если я обо всем узнаю, если это, конечно, не семейная тайна.