. Я?.. Да что ты говоришь, Дарья? Я страну разрушил! Власть переменил! Я что, похож разве на великана такого, чтоб страну разрушить? Да я за кульманом стоял и чертежи всякие рисовал, а чтобы в Смольный, или в райком партии какой?.. Там она, власть партийная, права свои качала, да как же я ее сковырнул, эту власть? Я и рядовым–то членом партии не был. У тебя, как у тех антисемитов: вода в море холодная — жиды виноваты, колбасы в магазинах нет — опять они!
Умные речи Юрия пошатнули логику Дарьи. Сникла она и продолжала уж тихо и не так уверенно:
— Оно, конечно, так. Случается, что и несправедливо скажут, но вот банк–то со всеми заводскими деньгами тебе отдали, а не кому другому. В цеху–то у нас все об этом говорят. Так чего уж и обижаться. Вам теперь грехи замаливать надо. И ведь неизвестно еще, простит ли Господь все дела ваши.
— Ну, Дарья! Пошла–поехала. Не свои ты речи говоришь. В твоем–то возрасте и в политику лезть. Да тебя хоть в Думу выбирай.
— А если б выбрали, и там бы сказала. Чего же и не сказать, если правда это?
Они сидели на лавочке у входа в Казанский собор, и возле них молодая девушка продавала мороженое. Марголис кивнул на нее:
— Ты скажи мне прямо: хочешь жить, как она вот, целыми днями на солнце жариться, зимой на морозе стынуть, или… как многие мои друзья живут: ездить на «вольвах», загорать на Канарах? Пойми наконец, строй жизни теперь таков: если ты умный и жилу нашел — деньги тебе в карман без счета валятся, а если нет у тебя хватки — так и тяни лямку.
— Скажи лучше, если ты русский, то и работай на вас.
— Опять за свое: русский–нерусский! Ваш Бог, когда умом награждает, не спрашивает национальность: сыпанул под черепную коробку и вали, живи со своим умишком; правда, одну национальность изо всех выделяет — нашу, еврейскую. Тут он не скупится, много нам ума отвешивает. Потому и деньги у нас, а у вас работа. Так ты теперь сказать мне должна: как жить собираешься — мантулить до старости, и пить, как твоя мать, или в евроквартире жить и на белой кровати с золотыми вензелями спать? А проснешься — у изголовья служанка стоит и кофе с шоколадом на золотом подносе подает? И в других комнатах, и на даче, и на вилле, что у меня в Испании, — слуги, слуги… И все бегают, и спрашивают: что там госпожа? Скоро одевать ее будем, прическу ей делать?..
— Евроквартиры? Что там уж такого, что их евро называют?
Юрий вынул из кармана связку ключей и, придерживая пухлыми пальчиками за серебряный брелок, протянул Дарье. Этот свой ход он задумал давно и теперь решил, что момент настал:
— А вот тебе евроквартира. Зайдешь в нее и увидишь, что это такое.
С изумлением и даже с некоторой опаской смотрела Дарья на ключи. И не сразу собралась с мыслями.
— Да зачем мне чужая квартира? Как это я стану открывать ее? Там охранники стоят, в милицию заберут. Да и делать мне там нечего.
— Бери ключи от квартиры, дарю тебе. И не думай, что покупаю тебя. Не любишь меня, так и не выходи замуж. А квартиру возьми. Ее за то дарю, что полюбил тебя. И если не судьба нам быть вместе, все равно буду помнить эту самую сильную свою любовь.
Дарья не брала ключи, и тогда Юрий положил их ей в сумочку. Девушка не верила в такой подарок и не знала, что делать, а он, видя ее замешательство, сказал:
— На берегу моря дом — там, где гостиница «Прибалтийская». Выйдешь на балкон и смотреть будешь, как идут корабли торговые и военные, а над ними чайки летают.
Хотел еще сказать, что сто тысяч долларов она ему стоила, но удержался. Подумает еще, где деньги такие взял? Заговорил о другом:
— Дай мне твой паспорт, и я пошлю адвоката, он оформит все нужные документы. |