— Ах, вы об этом, — спокойно и чуть грустно сказал Яманиси. Он один знал, чего стоил ему этот тон, когда единственным и самым сильным желанием было вцепиться русскому в глотку. — Может быть, когда вы увидите это судно, вы отмените свой приказ.

— Как же это я его увижу? — удивленно спросил пограничник.

— Попрошу в каюту, — Яманиси сделал широкий приглашающий жест. — Там вы все узнаете.

Японец прошел в дверь и двинулся по коридору.

Пограничники последовали за ним. Селезнев настороженно оборачивался, но все было тихо и мирно.

Яманиси привел каплея и его подчиненных в каюту, где находился монитор и пульт управления роботом-батискафом.

— Прокрути еще раз пленку, — сказал он оператору. — Посмотрите, — теперь Яманиси обращался уже к русским.

Селезнев внимательно посмотрел на экран, на котором как раз сейчас появилась подлодка.

— Да, — грустным голосом сказал Яманиси, — мы случайно обнаружили это судно. Это подводная лодка времен Второй мировой войны. Но главное, что это японская подводная лодка.

— Да? — с легким недоверием в голосе спросил Селезнев.

— Это совершенно точно, — кивнул Яманиси. — Я интересовался историей своей страны и знаю, о чем говорю. Это субмарина класса «1-400». Если вы хотите, я могу принести вам справочники, где она подробно описана. Вы узнаете ее.

— Не надо, — махнул рукой Селезнев. — Я и так вам верю.

— Наш долг перед страной, перед всеми, кто по гиб в войну, перед их потомками узнать хотя бы бортовой номер этой субмарины, — торжественным и печальным голосом сказал Яманиси. — Дети и внуки японских подводников должны знать, как погибли их предки. Ведь, может быть, до сих пор они во всех архивах значатся как пропавшие без вести. А у нас, в Японии, это значит подозрение в дезертирстве. Мы обязаны отвести от этих моряков всяческие подозрения.

— Хм… Пожалуй, вы правы, — Селезневу слова Яманиси показались вполне искренними, но кое-какие подозрения все же оставались. Уж больно легко японцы нашли эту подлодку. Как по ниточке пришли!

Плохо верится в случайность. Однако гнать их отсюда пока не стоит. Память о павших — дело святое.

«Ладно, пусть устанавливают бортовой номер, пусть что хотят делают, — подумал Селезнев. — Но я с ребятами пока здесь побуду. Посмотрю, что у них и как».

Об этом своем решении Селезнев немедленно сообщил Яманиси. Японец вежливо улыбнулся и сказал, что всегда рад гостям. Истинных его эмоций на бесстрастном восточном лице прочитать было нельзя, И хорошо — иначе Селезневу сразу пришлось бы дать команду своим подчиненным открывать огонь на поражение.

Здесь все же было не так холодно, как снаружи. Они уже полностью осмотрели отремонтированный Селезневыми катер, он был исправен и готов к отплытию в любую секунду. Но прежде чем выходить в море, нужно было дождаться Витьки с новостями.

Спать ни тому, ни другому не хотелось — виной тому, видимо, был адреналин. К тому же в любой момент мог появиться мальчишка, и тогда, возможно, придется немедленно отплывать.

— Бедный парень, — нарушил молчание Меллинг. — Я за один раз чуть не умер, а ему три раза туда-обратно бегать.

— Ему-то не восемьдесят лет, — отозвался Полундра.

Некоторое время бывшие моряки провели в молчании. Потом Меллинг спросил:

— Сергей, а что у вас с японцами за разногласия насчет островов? И вообще, за что они вас так не любят?

— Это, Джейк, долгая история, — протянул Полундра.