Флосс стоял на своем: секретарь обязан передавать губернатору все, что касается выборов. Наконец тот изменил тактику и сердито объявил, что в таком случае Недо должен представить письменное заявление, подписанное также его заместительницей Андреа де Вальмин. Часы показывали восемь, до полуночи оставалось всего четыре часа. Недо жил далеко за городом, так что следовало поспешить. Флосс сел в свою машину и нажал на газ. В половине одиннадцатого он вернулся с требуемой бумагой. Секретарь губернатора тщательно изучил ее и с явной досадой убедился, что она составлена строго по форме. Однако вместо того, чтобы, как того требовал избирательный закон, тотчас выдать расписку о получении, он попросил Флосса подождать четверть часа. Дескать, губернатор желает с ним переговорить.

Прошло четверть часа, губернатор не появлялся. Тогда предприимчивый Флосс отыскал телефон и позвонил Недо. Жена последнего сообщила, что секретарь губернатора только что заехал за ним на служебной машине. Флосс позвонил заместительнице; здесь ему больше повезло, он застал ее дома, и она пообещала немедленно прибыть в канцелярию. Почти в одно время с ней приехали Недо и губернатор. Поднимаясь по лестнице, они оживленно переговаривались и несколько раз останавливались на ступеньках. Часы показывали 23.25, и Флосс крикнул Недо, чтобы тот поторапливался. Губернатор сердито велел ему не вмешиваться в их разговор. Однако Недо, собравшись с духом, живо одолел последние ступеньки и юркнул в дверь канцелярии, которую Флосс поспешил закрыть за ним.

Секретарь губернатора долго сверлил взглядом дверь, но она оставалась закрытой, и он решил, что губернатор прекратил преследование. А Недо еще больше осмелел и решительно потребовал у секретаря расписку. Тот неохотно выполнил его требование. На часах было 23.37! Не успели Недо, Флосс и Андреа де Бальман облегченно вздохнуть, как зазвонил телефон. Звонили из Парижа, и секретарь выскочил на лестницу за губернатором. Тот немедленно вошел в канцелярию и взял трубку. Секретарь министра по делам заморских территорий объявил ему, что победа голлистского кандидата во Французской Полинезии может оказать решающее влияние на исход выборов — настолько мрачными были перспективы голлистской партии перед вторым туром. Интересы нации требовали, чтобы Недо (Эли Сальмон) снял свою кандидатуру в пользу Фрэнсиса Сэнфорда.

Недо возразил, что теперь уже поздно, и гордо удалился, сопровождаемый своей заместительницей и доверенным лицом. Однако высокопоставленные голлисты в Париже отнюдь не разделяли его точку зрения, и через несколько минут в кабинете секретаря губернатора опять зазвонил телефон. На сей раз звонил сотрудник де Голля Жак Фоккар, который формально занимался только Африкой. Секретарь попросил его подождать, сбежал вниз по лестнице, выскочил на улицу и — перехватил Недо в его машине, стоящей перед красным светом. Сколько секретарь ни умолял Недо вернуться в канцелярию и поговорить с Фоккаром, тот упрямо твердил «нет» и укатил прочь, как только загорелся зеленый свет.

Вероятно, он поступил неразумно, ибо Комитет действия за Пятую Республику вовсе не собирался отступать. Партийные боссы не считались с тем, что рабочий день в Париже приходится на таитянскую ночь, и не успел Недо заснуть, как в его доме раздался телефонный звонок. Говорил министр по делам заморских департаментов и территорий генерал Бийот. Пришлось и ему с досадой выслушать, что сделанного не воротишь. Полчаса спустя Фоккар еще раз сумел оторваться от своих африканских проблем и позвонить Недо, чтобы проверить, не передумал ли он. Недо не передумал. Напротив, он еще больше утвердился в своем решении. В четыре утра, едва Недо уснул в третий раз, снова зазвонил телефон. Недо не поверил своим ушам: сам премьер Пом-и иду сказал, что хочет дать ему маленький совет. По поводу второго тура. Все-таки будет лучше, если Недо снимет свою кандидатуру в пользу Фрэнсиса Сэнфорда.