Сэнфорд, Теарики и другие автономисты, естественно, возразили: странно слышать от премьер-министра, правительство которого не располагает большинством в парламенте, будто таитянские автономисты, имеющие 17 мандатов из 30 и собравшие 80 процентов голосов, не представляют волю народа. Кроме того, указали они, малоубедительная победа де Голля на президентских выборах 1958 года отнюдь не означает, что Полинезия навеки должна оставаться французской. Французские колонии в Африке, тоже проголосовавшие за де Голля в 1958 году, уже давно стали независимыми государствами. И наконец, они подвергли резкой критике вывод Помпиду, будто французское правительство посредством миллионов, пущенных в оборот военными, купило право обращаться с полинезийцами по своему усмотрению.

Автономистское большинство Территориальной ассамблеи решило направить в Париж специальную делегацию, чтобы отстоять конституционное право территории на автономию и даже на полную независимость. На делегацию была также возложена еще одна, не менее важная задача — добиться немедленного освобождения Пуванаа. Если не помогут юридические и политические аргументы, можно сослаться на соображения гуманности, поскольку 16 февраля Пуванаа перенес инсульт и все говорило за то, что дни его сочтены. Сэнфорд тогда же потребовал, чтобы Пуванаа было разрешено вернуться на родину; нельзя же обречь его на смерть в непрезентабельном доходном доме в предместье Парижа, куда власти перевели его два года назад после странного помилования. Правительство не ответило на ходатайство Сэнфорда, и, поскольку Пуванаа таким образом был обречен умереть в изгнании, делегация на худой конец могла хотя бы скрасить его последние дни своим присутствием.

21 марта 1968 года Территориальная ассамблея постановила направить в Париж своего председателя Жана Милло, заместителя председателя Джона Теарики и депутата Анри Бувье; четвертым членом делегации был депутат Национального собрания Сэнфорд. Поскольку автономисты всегда порицали дурной обычай по всякому поводу направлять делегации в Париж за счет территории, делегаты решили сами оплатить свою поездку.

Как только постановление было предано гласности, губернатор, конечно же, поспешил известить об этом новом шаге своего шефа, министра Бийота. Министр немедленно ответил, что «ни он, ни кто-либо другой из членов правительства не примет делегацию». Сочтя это блефом, члены делегации уложили чемоданы и объявили, что намереваются вылететь 29 марта рейсовым самолетом. После чего получили от губернатора письмо, в котором он объяснял, почему именно министр Бийот не может их принять. Дескать, они допустили серьезную юридическую ошибку, заплатив за билеты из своего кармана, ибо теперь (тут губернатор торжествующе сослался на кучу мудреных параграфов) их нельзя рассматривать как официальных представителей.

Более неудачного аргумента он не мог придумать, потому что в этот же день депутаты Ванизет и Бэмбридж, представляющие верное французскому правительству меньшинство Территориальной ассамблеи, объявили, что тоже намереваются лететь за свой счет в Париж, чтобы убедить Бийота и его коллег не слушать автономистов. Пришлось губернатору срочно забыть все, что он говорил о самовольных действиях никем не уполномоченных депутатов. К тому же в самолете, совершившем промежуточную посадку на Таити по пути в Париж, находилась делегация автономистов Новой Каледонии.

Эта пестрая компания прибыла в Париж в субботу, но как только в понедельник утром 1 апреля открылись правительственные учреждения, полинезийская и новокаледонская делегации обратились к министру по делам заморских территорий с просьбой принять их.

Через два дня Сэнфорд получил такой ответ от Пьера Анжели, секретаря Бийота:

«Господа депутаты!

Министр Бийот поручил мне подтвердить получение письма, которое вы направили ему 1 апреля.

По причине большой занятости министр Бийот не может принять вас в ближайшее время, поэтому он просил меня принять вас вместо него.