Он слез с машины и пристроился возле убитых. Расчет его был прост: трупный запах заглушал здесь все прочие запахи. Уши он заткнул заранее приготовленными ватными тампонами и начал оглядываться, не покажется ли где-нибудь серый ком. «Все выключено, — удовлетворенно подумал он, — работать будут только глаза». Решение далось ему нелегко, рубаха его вся взмокла, и не только от жары. Если б его спросили сейчас, боится ли он, он бы ответил: да, боится. Пугала, однако, не внезапность нападения — Белов знал, что без его участия никакого нападения не будет, — пугала необходимость взглянуть в глаза этой опасности, буквально взглянуть, зная, что за этим последует.

Он попытался собрать все мысли, сформировавшие его замысел, и не мог. Они путались, подменяли друг друга, возникали не в той последовательности. Мошкара. Биосистема. Смешно говорить о ДНК или о РНК. Если система искусственная — значит, программированная. Если набор программных действий ограничен — значит, система не сложная. Едва ли саморегулирующая и, во всяком случае, не самовоспроизводящая. Просто настройка на эмоциональные восприятия человека, на информацию, аккумулированную внешними раздражениями. А если создать модель такой информации? Значит, допустить, что механизм мышления строится на уровне элементарных частиц. А можно ли допустить? Не знаю. Но ведь сказал кто-то, кажется Боуэн, что спин элементарной частицы как-то связан с процессом мышления. Тогда объяснима любая передача мысли на расстояние. А если мысленной «команды-импульса»? Тогда что? Если верна посылка, верен и вывод. Скажем просто: нужна мысль большой энергетической силы и большой информационной чистоты. Тогда и само раздражение может быть только воображаемым. Модель процесса, а не самый процесс. Тогда… Но тут нечто, возникшее извне, смахнуло все вьющиеся спиралью мысли, как мел с доски мокрой тряпкой.

Метрах в тридцати из отдаленного дворика поднялся серый дымчатый эллипсоид. Белов не испугался: настолько сильным было нервное напряжение. Наоборот, он даже обрадовался: разрядка. Чем скорее, тем лучше. Но почему все-таки появился «эль-тигре»? Может быть, имеется дополнительная настройка, скажем, на тепло человеческого тела. Едва ли. В пятидесятиградусную жару такая настройка бессильна. Вернее, на игру света и тени в запрограммированной зоне действия. Слабенькая, локализующая, без прямой наводки. Белов усмехнулся: не все ли равно? Сейчас игра не в прятки пойдет.

Он смело, не жмурясь, воззрился на эллипсоид. Тот, чуть-чуть покачиваясь в воздухе, не слишком медленно, но и не очень быстро — не больше метра в секунду — поплыл к нему навстречу. Белов смотрел. Смерть приближалась, скрученная в бугорчатый ком, совсем как джинн из волшебной бутылки. Когда расстояние между ними сократилось до четырех-пяти метров, Белов отвел глаза. Велосипед лежал рядом, запыленный, но исправный — добрый отдыхающий конь. «Стоп, — подумал Белов, — хватит. Ближе не подпущу. В крайнем случае успею рвануть с места». И закрыл глаза. «Мысль большой энергетической силы и большой информационной чистоты, — повторил он про себя. — У кого это я вычитал, что мозг в состоянии экзальтации очень активен и в энергетическом и в информационном отношении? Ну что ж, создадим экзальтацию.