— Автомат отдай Дубинскому, — продолжал Дорош. — И сними сапоги, легче будет. Ну это тебе на всякий случай… — Вынул из кобуры парабеллум, положил в карман Сугубчику. — Воспользоваться разрешаю только в крайнем случае.

Трое бесшумно направились в дальний угол сада. Котлубай остался в малиннике, а Дубинский залег под кустами смородины — отсюда хорошо просматривался дом, и никто не проскочил бы, не попав под пули его автомата.

Дорош подсадил Цимбалюка. Тот лишь на какое–то мгновение задержался на заборе, выбирая место, куда спрыгнуть, но этого оказалось достаточно, чтобы его заметил немецкий часовой, как раз вышедший из–за угла виллы.

— Стой! Кто там? — заорал тот. — Стрелять буду!..

Цимбалюк не стал ждать, пока его подстрелят. Спрыгнул назад, и в ту же секунду автоматная очередь разорвала ночную тишину.

— Быстрее! — Дорош схватил Сугубчика за руку и потащил из сада.

Они бежали, а позади звучали выстрелы. У дырки в заборе на какой–то момент задержались. Дорош пропустил вперед Цимбалюка и Сугубчика, сунул ему в руки сапоги и подтолкнул. Дождался Котлубая с Дубинским — теперь он прикрывал отступление: должен быть в самом опасном месте. Успел еще заметить, как у домика в глубине сада засуетились люди, и пролез в отверстие.

Сзади звучали беспорядочные выстрелы, и Дорош понял, что вскоре гитлеровцы организуют поиск, прочешут все вокруг, и тогда ничто не поможет разведчикам. Единственный выход — успеть проскочить через линию укреплений…

В темное небо взлетела красная ракета, за ней — вторая. Разведчики сбежали по крутому склону, резко свернули направо, пробираясь среди огородов. Как Цимбалюк находил дорогу, было известно только ему. Остановился лишь на несколько секунд в ивняке, которым порос край луга, и уверенно устремился вдоль неглубокой канавы.

Так они пробежали с километр. Где–то поблизости уже начинались окопы, и Цимбалюк, оставив товарищей в ложбине за редкими кустами, пошел на разведку. Сугубчик воспользовался короткой передышкой и обулся. Он дрожал, может, от страха, а может, просто от возбуждения: ведь это не шутка — первая серьезная стычка с врагом…

Неожиданно вынырнул из темноты Цимбалюк. Кажется, Дорош просматривал все подходы к их убежищу, однако сержанта все же не заметил.

Разведчики поползли за ним. Цимбалюк разведал участок, где траншеи пересекали небольшой овраг. Наверху ходил часовой, по разведчики все же проскочили, когда тот отошел чуть в сторону.

Все пятеро благополучно скатились в траншею, и Цимбалюк уже подал знак двигаться, как вдруг в нескольких метрах от них открылась дверь блиндажа, и на бруствер вылез человек в плаще, зевнул, но не вернулся в блиндаж, а зашагал прямо к разведчикам и наткнулся на Котлубая.

— Кто это?.. — успел он спросить.

Старшина тут же заткнул ему рот рукой и всадил нож в грудь. Гитлеровец захрипел и осел в траншею. Дубинский прыгнул на бруствер, но Дорош остановил его.

— Труп!.. — сердито прошептал он. — Сугубчик, помоги ему вытащить тело!..

Дубинский тихо выругался, однако подхватил убитого под мышки. Лейтенант все–таки был прав: если кто–нибудь сейчас выйдет из блиндажа и найдет тело, поднимется тревога, а им еще предстоит пролезть под колючей проволокой.

Разведчики уже резали проволоку, когда над траншеями взлетела осветительная ракета. Замерли…

Рядом, чуть правее, застрочил пулемет, и еще две ракеты повисли над линией укреплений.