.. уже не надо.
- Почему? Ну скажи, что ты хотел...
Андрей молчал.
- Что-нибудь важное?
Умирающий кивнул.
Аня стала на колени, наклонилась, ощущая виском худую щеку
Андрея:
- Говори.
- Понимаешь, я теперь не о себе... не о нас... я о других
думаю...
Ане было больно это слышать, но, нежно припав к Андрею, она
боялась шевельнуться. И, верно, что-то живительное было в ее женском
прикосновении. Андрей заговорил более связно:
- Особенно теперь жаль уходить, Аня. Я ведь такое придумал...
- О чем ты? О нашей тайне? Ну скажи! Об Америке? О плавающей
трубе? - с чисто женской находчивостью стала выпытывать Аня.
- Разве ты уже знаешь? - как будто удивился он.
- Ты же сам мне рассказал в Беринговом проливе. Говорил про холод
между нами и Америкой.
- Разве? - слабо прошептал Андрей, силясь что-то вспомнить.
- Ты еще хотел, чтобы я попросила совета у папы! - вдохновенно
продолжала Аня.
- Да?
- Ну конечно! Папа очень серьезно к этому отнесся. Сказал, что
это будущее человечества и выход из современного тяжелого для всех
тупика.
Аня выдумывала, но чутьем, не рассудком, знала, что только так
могла сейчас говорить тяжело больному Андрюше, только так могла
вернуть ему интерес к жизни!
- Ты слышишь, Андрюша, милый! - тормошила она его.
И в Андрее произошла перемена, голос его окреп. Аня уже слышала
его, не наклоняясь. Он говорил размеренно, словно рассуждая с самим
собой:
- У людей нет иного выхода. Только выбор между двумя путями: или
общей гибелью всего живого или... наведение мостов. Кто это сказал или
я сам придумал? "Чтобы пропасти пропасть - Мост накроет злобы пасть".
- Это ты сам, сам придумал, Андрюша, - уверяла Аня, чувствуя, как
у нее холодеют пальцы. Только умирающий юноша мог заговорить словами
мудреца, даже поэта!
И вдруг, словно от поднесенного факела, у Ани возникла ее
собственная идея. Как в фокусе, собрались ее непрестанные мысли о
спасении Андрея и зажглись ярким, новым светом.
- Ты... ты... будешь жить! Ты сильный, - говорила она, сжимая его
худые руки, - ты должен осуществить свой замысел!
- Кто-нибудь другой... Ведь надо много продумать.
- Нет! Не другой! Только ты! Ты можешь разработать все, ты будешь
это делать! Сейчас же... вот здесь...
- Ну что ты! В постели?
- Ну конечно же!
И снова Аня рыдала на груди у Елены Антоновны.
- Девочка ты моя! - гладила ее русые волосы Барулина, милая,
грузная женщина. - Ну как же я могу такое разрешить? Умирающему - и
вдруг работать!. |