Пока ехали по трассе в южном направлении, я произвел несложные расчеты.

На пакгаузах практикуется почасовая система оплаты труда. С вычетом «брэйков» мы отработали сегодня одиннадцать с половиной часов. За час платят три фунта (на этом пакгаузе одни из самых низких расценок, а такая вещь, как оплата сверхурочных — «экстратайм» — здесь и подавно не практикуется).

Итого, за этот показавшийся мне бесконечным день я заработал в «общак» тридцать четыре фунта стерлингов пятьдесят пенсов. Или — примерно — пятьдесят долларов США.

Выгружались мы в обратном порядке: Марек сначала развозил по домам тех, за кем Джито заезжал в последнюю очередь. Наш двухэтажный дом по Оксфорд Авеню оказался конечной точкой маршрута. В отличие от Джито, от того, как индус вел себя нынешним утром, поляк не стал маневрировать по переулкам; он не просил нас покинуть машину за два квартала от дома, а подвез прямо к входным дверям.

Когда я вошел в дом — вслед за поляками — было без пяти десять вечера.

— Ну как? — спросила Татьяна (она встречала нас в вестибюле). — Как прошел первый день?

— Нормально, — сказал я.

— Я тебя сейчас покормлю.

Мы поели наверху, в ее комнате — все трое. Потом Тень отправился на кухню, мыть посуду.

— Что насчет завтра? — спросила Татьяна.

— Марек передал слова Джито, что из нашего дома на овощной пакгауз поедут трое.

— Кто?

— Одна из полек… Я и поляк, который сегодня работал — мы едем… Не знаю, как его зовут, он своего имени не называл.

— Янек.

— Как твоя рука, Таня?

— Уже лучше.

Татьяна бросила на меня внимательный взгляд.

— Стася перебралась в соседний дом.

— Да?

— Она оставила раскладушку, а также матрас, подушку и одеяло.

На некоторое время в комнате повисла тишина. Возможно, моя лучшая половина ждала, что я сам спрошу, могу ли я переночевать не в гостиной, а в комнате. Не знаю, не уверен. Я проработал всего лишь день; и это еще ни о чем не говорит. В любом случае, после всего, что произошло, я не заслуживаю к себе хорошего отношения.

— Во сколько завтра приедет машина?

— В шесть утра, — сказал я, поднимаясь со стула. — Спасибо, Таня… Пойду вниз — завтра рано вставать.

ГЛАВА 14

День 7-й.

Извергаемая мощными динамиками ритмичная музыка действует на меня уже не раздражающе, но магнетически. Я напоминаю самому себе приплясывающую в такт звуковым колебаниям марионетку; я автомат, человекоподобный механизм, роботизированная деталь, встроенная в конвейерное производство.

Все пространство пакгауза, равно как и моя черепная коробка, переполнены какофонией звуков. «Livin’ la Vida Loca» сменяется индийским шлягером, затем вновь звучит голос проклятого Рики Мартина; опять индусы с их мантрами и песнями про неразделенную любовь; эта долбежка продолжается на продолжении всего времени, пока длится рабочая смена.

Я прикреплен к линии № 2. Мы шинкуем «кэбидж» для ресторанов сети «Макдональдс» и для супермаркетов «Теско»; мы выдаем за смену от пятнадцати до двадцати тонн этой продукции, расфасованной в пакеты и упаковки разной вместимости. Когда заканчивается капуста, мы распускаем салаты или фасуем зелень и овощное ассорти. В какой-то момент случилось странное: по желобу над транспортером вместо красно-фиолетовых и бело-зеленых голов стали скатываться обтянутые целлофаном брикеты.

Португалка Тереза сказала, что это особый род кэбиджа, и что заказ исходит из Лондона, из корпорации Сити.