Начиная с сегодняшнего дня, с этой минуты, я нелегал, гастарбайтер, нарушитель закона.

ГЛАВА 13

За сдвижной дверью оказался еще один коридор. Здесь уже довольно прохладно; волна волглого холода распространяется от большого дверного проема. Дверь или ворота в этой части пакгауза отсутствуют; сам этот проход, через который, как я предположил, можно попасть в рабочую и складскую зоны, отгорожен свисающими сверху длинными полупрозрачными лентами из гибкого пластика.

Вход в цех без специальной рабочей одежды строго воспрещен, меня об этом предупреждала Татьяна за чашкой утреннего чая, во время краткого инструктажа. Слева по коридору дверь: это раздевалка для рядового персонала. Мне сюда.

В раздевалке к моменту моего появления оставалась лишь одна живая душа: некое существо лет тридцати пяти или сорока, в зеленом халате, резиновых сапогах и шапочке. В руках у него телескопическая швабра. Остальные, кого привез сюда Джито, видимо, успели к этому времени переодеться и уже приступили к работе.

Субъект повернулся на звук; на меня уставились маленькие злобные глазки. Белый, скорее всего, местный, англичанин; более всего он похож на сбежавшего из дурдома пациента. Рот его как-то странно перекосился, да и сам он изрядно скособочен в левую сторону…

В раздевалке прозвучал пронзительный, совсем не мужской, а скорее, бабий голос:

— Hey! Who are you?

— I am a new employee, — отозвался я.

— What is your name?

Вспомнив данные, указанные в персональной карте, я озвучил их вслух:

— Maria Tereza Magdalene.

— Quickly change clothes! — фальцетом прокричало существо со шваброй. — Everything is working!!

Я пробыл в раздевалке в компании с этим странным типом минут десять, если не больше. Перебрал с полдюжины зеленых халатов, висевших на крючках между двумя секциями шкафчиков… Все они оказались мне малы; вдобавок ко всему, они были влажными, как будто их только что вытащили из барабана стиральной машины.

Фрик, бубня что-то под нос, отложил швабру. Вытащил из кармана связку ключей. Открыл дверь, которую я поначалу не заметил; это была кладовка, в ней хранятся комплекты рабочей униформы. Достал со стеллажа стопку халатов, выложил их на скамейку. Один из них оказался мне в пору; к счастью, этот халат был сухой.

Такая же проблема возникла с резиновыми сапогами. Из нескольких пар сапог, которые остались свободными после того, как в рабочее облачилась привезенная Джито на пакгауз смена, самыми большими оказались сапоги 42 размера, а у меня — 44-й. Фрик, бубня ругательства, принес пару сапог из кладовки — на два размера больше моего, 46-й, но выбирать не приходилось. Зато, в отличие от тех сапог, в которые я попытался поначалу обуться, эти были с виду целыми, не рваными, и не обрезанными.

Я надел нитяные перчатки; потом сеточку для волос, сверху напялил пластиковую шапочку. Поверх нитяных натянул резиновые перчатки. Уже взялся за дверную ручку, когда вновь прозвучал резкий пронзительный голос:

— Hey, man, are you crazy?!

Этот тип перебросил мне какой-то пакетик, который я механически поймал на лету. Я разорвал его, внутри оказались «наусники» — аналог марлевой повязки. «Фрик», злобно сверля меня красноватыми глазенками, скособочившись еще пуще прежнего, указал на дверь — давай, парень, иди работать.

Миновав проход, прикрытый пластиковой завесой, я оказался непосредственно в рабочей зоне, в так называемом «разделочном цеху».

Две вещи привлекли мое внимание сразу же.