-  Э-э! - махнул рукой Петер. - Да эта наша неуязвимость до тех только пор существует, пока мы не боимся. А чуть испуг - и нет ее. Можешь знать назубок, что ты неуязвим, а придут за тобой комендантского взвода солдатики - сердчишко-то и ёк! Рефлекс, будь он проклят. И где твоя неуязвимость?..

    -  Это точно? - спросил Шанур.

    -  Попробуй, - сказал Петер.

    Нахмурясь, Шанур подошел к двери, оглянулся на Петера и протянул вперед руку. Рука уперлась в дверь. Шанур надавил, потом со злостью ударил по доскам и вернулся к Петеру, посасывая костяшки.

    -  Убедился? - спросил Петер. - Чуть-чуть, а хватило. Так что не рассчитывай слишком па это. В бою - да, в бою может спасти. А против этих…

    Шанур сел на койку, вцепился руками в край, зажмурился и стал медленно раскачиваться вперед-назад, что-то неразборчиво бормоча и подстанывая.

    -  Прекрати психовать, - сказал Петер. - Перестань.

    -  Да, - сказал Шанур. - Да, сейчас. Сейчас.

    -  Прекрати.

    -  Знаю. Дурак. Поверил. Ох, какой дурак!

    -  Не ты первый.

    -  Жаль.

    -  Если бы было так просто…

    -  А знаешь, я так поверил…

    -  Пройдет.

    -  Что пройдет?

    -  Легковерие.

    -  Пройдет, конечно… Ах, черт побери, как было бы здорово, а? Петер не ответил. Ему вспомнился вдруг господин Мархель, как он говорил: «Вы сценарием вообще не предусмотрены… вы всегда находитесь по ту сторону камеры…», - и Петер, положив руку Шануру на плечо, сказал:

    -  Ничего. Мы сценарием вообще не предусмотрены. Ничего с нами не случится. Мы всегда находимся по эту сторону камеры.

    Шанур медленно, стараясь, чтобы это получилось необидно, высвободил плечо из-под руки Петера, встал, подошел зачем-то к двери, потом вернулся.

    -  Конечно, - странным голосом сказал он. - Что же… С нами ничего не случится. И гори все ясным огнем. Правда?

    -  Правда! - зло сказал Петер. - Чистая правда. Ясным огнем. Именно ясным. Ты что, всерьез считаешь, что хоть что-то можно сделать? Да оглянись ты! Это же… это… система! Очнись и оглянись! Хоть раз!

    -  Это я-то не оглядываюсь? - шепотом заорал Шанур. - Да я уже всю шею себе свернул, оглядываясь! Все я вижу, все, понимаешь ты - все! Всю дрянь и гниль вижу - но ведь нельзя же видеть и сиднем сидеть, видеть и молчать, видеть и не видеть, ну нельзя, не могу, понимаешь ты, не могу, тварь ты после этого, последняя тварь распаскудная, я-то думал, ты просто не понимаешь, а ты все понимаешь, да на хрена сдалась нам наша блядская жизнь, если все - на пропасть? Ну, скажи! Нет, ты скажи мне - на хрена? - Шанур уже тряс за грудки Петера, и тот, ошалев, пытался возразить - но что тут возразишь? - Да они купили нас на корню, они знают уже, что мы дерьмо, что мы за кусок мяса любого задавим, а потом еще себе воз оправданий найдем и гордыми будем ходить - а уж за шкуру свою мы что угодно сотворим, особенно если попросить уметь…

    -  Заткнись! - Петер наконец пробил застрявший в горле ком. - Заткнись, дурень! Жить надоело?

    Шанур попятился от него, глядя прямо в глаза - сначала с недоумением, потом с презрением, потом спокойно. Спокойно - глаза в глаза.

    -  Так - надоело, - сказал он.