Изменить размер шрифта - +
Хильман звал его к берегу Стикса, но Петер не пошел - не захотел. По разным причинам. Просто не захотел, и все. Может человек чего-то не хотеть, не вдаваясь в объяснения? Может, согласился Хильман и не настаивал.

    Он сказал еще, что Петер подсказал ему замечательную мысль: обойти всех тех, кого он зовет своими друзьями, и посмотреть, как они там. Петер подумал, что долго Хильман не продержится, но иллюзии потеряет; однако отговаривать не стал - бесполезно отговаривать.

    Они пожали друг другу руки, Хильман пожелал Петеру дотянуть до конца, а Петер не нашелся, что пожелать в ответ, и Хильман усмехнулся понимающе, ткнул его кулаком в плечо, повернулся и пошел обратно - по направлению к лагерю. Он отошел несколько шагов и исчез. Не то растворился в тумане, не то просто сделался невидим. И Петер, еле переставляя ноги, поплелся к своим.

    Он тащился, сгибаясь под тяжестью сегодняшнего дня, и больше всего ему хотелось сейчас упасть и никогда уже больше не подниматься, но встречи, отпущенные ему судьбой на этот путь, еще не все состоялись, и вскоре сверху его окликнул очень знакомый голос, и Петер, наверное, просто ждал подспудно, что этот голос когда-нибудь окликнет его, потому что не удивился, не обрадовался и не испытал вообще никаких эмоций, а просто сказал:

    -  Я к тебе туда не полезу. Спускайся и поговорим, если хочешь.

    Сверху упала веревка, и по веревке ловко, как большая грязно-зеленая обезьяна, спустился Баттен.

    -  Привет, - сказал Баттен добродушно, но взгляд его был настороженный: а как воспримет бывшее начальство появление блудного техника?

    -  Решил отлежаться? - хмуро спросил Петер. - Умнее всех хочешь быть?

    -  Всех-то не получится, - сказал Баттен. - Как, например, умнее генерала можно оказаться? Но в меру сил и способностей…

    -  Тебе чего нужно? - спросил Петер. - Ты говори, а то я не могу - устал, как не знаю кто.

    -  Холодает, - сказал Баттен.

    -  Ладно, - сказал Петер, - придумаю что-нибудь.

    -  Придумай пару бочек солярки, - сказал Баттен. - Жратвы мне на полгода хватит, а вот если морозы…

    -  Заскучаешь за полгода-то, - сказал Петер.

    -  Нет, не заскучаю. - Баттен потупился. - Ко мне друзья заглядывают, то-сё… За полгода тут все кончится, это уж точно. Еще чуть-чуть, и завалится этот мост к энной матери, как его медленно ни строй. Ивенс этот такой строитель, что не дай бог его в скорняки: из снега тулуп сошьет и за соболий продаст - ловкач! Смотрю я на него из своего далека - и прямо сердце ноет: ну почему я так не умею?

    -  Думаешь, ловкач? - раздумчиво сказал Петер.

    -  Ловкач, - уверенно сказал Баттен. - Уж я-то чую.

    -  Зря ты нас бросил, - сказал Петер. - Период пошел сложный, воевать нам приходится на два фронта, а у тебя рука легкая.

    -  Ты, старик, никогда хорошим нюхом не обладал, - сказал Баттен. - А я всегда чую, когда начинает порчей шкурки подванивать.

    -  Станут они тебе шкурку портить, - сказал Петер. - На кой ты им - мараться?

    -  Ты как вчера родился, - сказал Баттен. - Я вообще на тебя изумляюсь, как такие субъекты до половой зрелости доживают? И зачем, главное? Был бы себе ребеночком, умненьким таким - на радость папе с мамой. А то вырос, майором заделался… пардон, прими мои поздравления, я ведь не успел тебя тогда поздравить? Или успел? Впрочем, не помешает и лишний раз… так вот - вырос, заделался подполковником, пост такой значительный: Заготовитель Правды, Поставщик Двора Его Императорского Величества! Эх, Петер, Петер…

    -  Что «эх»? Почему мне все говорят «эх»?

    -  Да ведь ты же ни черта не видишь вокруг себя.

Быстрый переход