|
Без девушки. Я хотел бы также, чтобы Жожо принесла нам несколько бутылок вина. Словно из деликатности, Мегрэ в отсутствии коллеги не произнес ни слова. Он по-прежнему расхаживал, заложив руки за спину, а по другую сторону окна продолжалась воскресная жизнь. - Входите, де Греф. Будь у вас галстук, я велел бы вам развязать его так же, как шнурки от туфель. - Я арестован? Мегрэ только утвердительно кивнул головой. - Садитесь. Не слишком близко от вашего друга Филиппа. Дайте мне свои сигареты и бросьте ту, которую вы курите. - У вас есть постановление? - Мне вышлют его телеграфом на вас двоих, чтобы у вас больше не было сомнений по этому поводу. Голландец сел в то кресло, которое мэр, должно быть, занимал во время бракосочетаний. - Один из вас двоих убил Марселена. По правде говоря, не важно кто: вы оба одинаково виновны. Вошла Жожо с подносом, уставленным бутылками и стаканами. Она растерянно оглядела обоих молодых людей. - Не бойтесь, Жожо. Это всего лишь жалкие грязные убийцы. Не говорите там сейчас об этом, а то все население острова соберется под окном, да вдобавок еще воскресные туристы. Мегрэ не спеша разглядывал то одного, то другого. Голландец вел себя гораздо спокойнее, у него не было и тени фанфаронства. - Может быть, лучше оставить вас одних и вы сами между собой договоритесь? Ведь в конце концов основную ответственность понесет один из вас. Один поплатится головой или отправится на каторгу до конца своих дней, ну а другой отделается несколькими годами тюрьмы. Который же? Ябеда уже вертелся на стуле, и можно было ожидать, что он сейчас поднимет руку, как в школе. - Закон, к сожалению, не может считаться с тем, что вы оба несете одинаковую ответственность. Ну а я убежден, что вы один другого стоите, с той лишь разницей, что к де Грефу у меня все-таки чуть-чуть больше симпатии. Филипп все так же беспокойно вертелся, едва сдерживаясь, чтобы не заговорить. - Признавайтесь, де Греф, что вы делали это не только ради денег. Вы тоже не хотите отвечать? Как угодно. Пари держу, что вы уже давно развлекаетесь изготовлением фальшивых картин, чтобы доказать себе, что вы не просто любитель, который занимается живописью только по воскресеньям, не какой-нибудь мазилка. Вы много их продали? Ну, да это не важно. Зато как бы вы отомстили профанам, которые вас не понимают, если бы увидели, что одно из ваших произведений, подписанное прославленным именем, оказалось в Лувре или в каком-нибудь из музеев Амстердама! Мы посмотрим ваши последние произведения. Выпишем их из Фьезоле. Во время суда господа эксперты их проанализируют. Вам несладко придется, де Греф! Было почти забавно видеть физиономию Филиппа, выражавшую одновременно и отвращение, и обиду. Оба более чем когда-либо были похожи на мальчишек. Филипп завидовал словам, с которыми Мегрэ обращался к его соучастнику, и, должно быть, сдерживался, чтобы не запротестовать. - Признайтесь, господин де Греф, вы отчасти даже рады, что вся эта история выплыла наружу? Слово "господин", обращенное к де Грефу, тоже оскорбляло Морикура до глубины души. - Если знаешь что-нибудь один, от этого в конце концов становится тошно. Вы не любите жизнь, господин де Греф? - Ни вашу, ни ту, которую мне навязали. - Вы ничего не любите? - Я не люблю себя. |
