Так смотрит мужчина на любимую женщину? На меня вот так никогда не смотрели… Андрей точно не смотрел… интересно, на тех, с кем он изменял… а ну нафиг!

И интересно, как Макс будет на нее смотреть, когда узнает? И почему-то мне показалось, что ему будет больно. Очень больно. И даже захотелось, чтобы все осталось как есть. Лучше так… когда ее губы чуть касаются его, когда его рука скользит по тонкой спине, пальцы мнут дорогую ткань, а Виталий понимающе улыбается.

— Хоть кто-то сегодня расслабится, — усмехается он. — Макс, мы заказали пару комнат. Тебе дать ключи?

Ключи? Именно этого она и добивается! Потому и соблазняет его, потому и смотрит так страстно и улыбается так сладко!

— Не надо, — ответил Макс. — Я пришел с вами, останусь с вами.

— Ну если передумаешь… — отвечает Виталий, бросая на стол несколько карт-ключей.

Я знаю, что будет дальше. Я не могу этого допустить. Вопрос только как?

В отблесках скользящего света, повинуясь ее ласковому взгляду и тонким пальчикам, осторожно придерживающим бокал за ножку, он пьет до дна, дарит ей глубокий, страстный поцелуй, и мужчины вокруг одобрительно улюлюкают. А я! Я смотрю в свой стакан, в отражающую неясный свет жидкость, и не знаю, что тут делаю. Ну вот реально, что я тут делаю-то?

Максимилиан уже, наверное, и сам не помнит того, что сказал минуту назад: судя по его затуманенному взгляду, наркотик действует быстро. И Лейла времени не теряет, хватает со столика один из ключей и подмигивает усмехающемуся Виталию.

Ей тут все доверяют! Все… и даже если я расскажу правду, дальше что? Кто мне поверит?

А я радуюсь. Глупо, по-детски радуюсь, когда вниманием Виталия завладевает полураздетая блондинка. Седлает его колени, откидывается назад, показывая уже обнаженную грудь, облизывает томно пышные губы. И совсем же не сопротивляется, когда Виталий впивается в эти губы поцелуем.

И не замечает уже, как я осторожно отставляю почти полный стакан, и сама не зная зачем ворую один из ключей. А вот найду себе красивого стриптизера и… глупо. Никто меня не останавливает, когда я ухожу вслед за Лейлой и Максимилианом, иду за ними по коридорам, пока Лейла ругается и почти тащит на себе едва живого шефа. Вот… нафига мне все это, а? Бить его никто не собирается, вроде, а от порчи репутации еще никто не умер. Да и времена сейчас не совсем те, чтобы эту самую репутацию было бы так легко испортить… не средневековье, поди.

Вот и зачем я стою тут и дрожу, не в силах успокоиться? Мне что, больше всех надо? Пока весь клан с девочками развлекается, я должна шефа пасти? Может, пойти и нажраться… меня же потом даже никто винить не будет. Я-то тут причем? И что хуже… то, что Лейла его собирается предать либо… что она сейчас с ним…

Почему так долго? Впрочем, это же хорошо, что долго… это значит, что я ошиблась и там то, что должно быть… наверное. Но… больно-то как и паршиво, а?

Но нет, не ошибалась. Дверь комнаты с легким шорохом отъехала в сторону и воровато оглядываясь, Лейла выскользнула наружу. И куда только делать так уверенная в себе красотка? Ведьма крашенная! Раньше, чем дверь успела закрыться и заблокироваться, я скользнула внутрь и раздраженно вздрогнула. Так и есть… в красноватом свете (навреное, чтобы было более романтично, ага), Макс лежит не на кровати, на диване, полностью одетый. Что-то шепчет под нос, и явно уже не совсем соображает где он и зачем.

— Лейла! — прохрипел он. — Почему так долго, детка?

Герой любовник, чтоб его! Едва живой, а туда же! Впрочем, может не совсем едва живой… вон как на нее смотрел недавно. Будто съесть хотел взглядом. Да вот только глаза хотят, а силушек-то уже нет…

— Вставай, — прошипела я.