Но пришлось смириться, по сути, особо слова мне не давали. И стилиста ко мне прислали в комнату, от голографа, запуганного и почему-то вечно извиняющегося. А попробуй не извинись, если рядом поставили злого от такого поручения Левого.

Но в порядок он меня привел, да. И в коротком черном платье с пышной юбкой и открытыми плечами, в стильных туфельках на каблуках и витиевато закрученными волосами, я смотрелась на самом деле неплохо. Мне самой нравилось. Левому, судя по его ставшему масленым взгляду — тоже. Но вот только его восхищения мне для полного счастья и не хватало, ага.

Лучше бы я дома осталась, честное слово. Играть в даму и переться на это торжество… как-то не особо и хотелось.

А ожерелье с неизвестными мне камнями слегка оттягивало шею. Хотя… с сережками в комплекте выглядело не так и плохо. Чего уж там. Уж дорогим точно, но я в этих побрякушках особо не разбиралась.

— Вот вам еще сумочка, — прошептал стилист. — Отлично выглядите. Я могу идти?

Пришлось разрешить… а что мне оставалось делать, скажите на милость?

— Красавица! — присвистнул Виталий, которому поручили отвести меня на банкет. И добавил: — У Макса хороший вкус. У его предков — тоже.

— Это еще почему? — тихо спросила я.

— На тебе фамильное ожерелье их семьи. Даже Лейла к нему не получила доступа, хотя очень просила. А сегодня специальный человек приехал, из банка его привез, как и сережки. С запиской от отца Макса, что тот лично явится на банкет, чтобы увидеть, кому выпала честь его надеть.

Ну спасибо, успокоил! Только отца Макса мне там и не хватало.

— Это точно честь? — усмехнулась я. Наверняка, Макс всего лишь хотел утереть нос журналистам. Ко мне, собственно, это отношение имело маленькое. Уж я-то не обманывалась.

— Это стоит… — начал Виталий.

Услышав сколько, я сглотнула. Мне столько за год не заработать. И как бы оное счастье теперь не потерять? Расстегнется застежка и что?

Слегка опешившая от такой чести, я автоматически позволила Валерию помочь мне зайти во флаер и села на пассажирское сидение, постаравшись не помять дорогое небось платье.

— Не слишком ли большая честь для подстилки? — выдавила я.

— Вот именно, — язвительно ответил Виталий. — С частью случившегося мы справились, надо справиться с остальным. Потому тебе придется играть сегодня даму на банкете, всем улыбаться и быть милой… а так же острой на язык. Журналюги ведь такой скандал без внимания не оставят. Впрочем… мне ли тебя учить.

— Ты только что назвал меня дерзкой? — удивленно переспросила я.

— А ты не такая? — засмеялся Виталий. — Даже для паренька была дерзкой, а уж для наивной девчонки, какой выставили тебя журналисты… Либо твой Андрей слепой дурак, либо ты хорошо умеешь притворяться, если он тебя такой описал. Зная тебя, ставлю на первое… Хотя… вокруг пальца ты нас долго водила.

— Почему ты решил, что это Андрей?

— А ты подумай хорошенько, — ответил Виталий. — Ты же у нас персональные голограммы всем подряд не раздаешь, правда? Именно поэтому они твоей с Максом не получили, а вот твою с Андреем… дай угадаю — на ночном столике такая у вас стояла недавно, да?

Я опустила голову, с трудом сдержав слезы — ну стояла. А как же я раньше об этом не подумала? Дура я! Дура, что в очередной раз поверила Андрею, в его искреннее раскаяние.