– Поэтичные люди там, в Персидском заливе.

– Я видел однажды похожий жемчуг на приеме во Дворце дожей в Венеции. – Кеннет провел пальцами по жемчужной нитке. – Но тот был не такой великолепный. Я еще вчера восхитился им, когда обыскивал твою спальню.

Капитан – в своем репертуаре. Пустил под откос фургон их беседы.

– Мне нравится, как ты уложила косы в высокую прическу. Прическа кажется, с одной стороны, простой, а когда приглядишься – замысловатой. Как и ты сама. Каждый раз, когда я думаю, что понимаю тебя, обнаруживаются все новые и новые загадки.

Вот хитрец. Рядом с ним она – простушка.

– Мужчина, который разбирается в жемчуге и в то же время способен сделать комплимент по поводу прически, достоин восхищения. Я рассчитывала этой безделушкой разбудить твой инстинкт торговца, ведь ты имеешь дело с произведениями искусства и всякими там раритетами, верно?

– Но не с такими, как этот. Этот мне не по карману.

– Мне тоже, если уж быть до конца откровенной. Каждый раз, когда щелкаю застежкой, содрогаюсь от ужаса при мысли, какие деньги зря пропадают. Сам-то ты на камушках больше зарабатываешь, чем на торговле готовыми украшениями. Тридцать процентов чистого дохода. Мои поздравления. – Джесс узнала об этом из бухгалтерских книг в «Итонских экспедициях». Не то чтобы она интересовалась его доходом, просто не могла не заметить. – И оборот у тебя молниеносный.

– Благодарю. А тебе не кажется, Джесс, что нетактично напоминать мне, что ты рылась в моих бухгалтерских отчетах?

Это он так смеялся над ней. В глазах плясали смешинки, в то время как губы сохраняли серьезность.

– И то правда, губернатор. – Она усмехнулась.

– Надеюсь, ты не станешь шокировать гостей моей тетушки, Джесс. Ну-ка пригнись ко мне. Да, вот так.

Себастьян провел пальцем по ее косе, обвивающей голову.

– Ах, там же миллион булавок. Перестань трогать мои волосы. Вдруг кто-нибудь пройдет мимо?

– Они от шока языки проглотят. Иди ко мне ближе, чтобы уж точно лишить их дара речи. – Себастьян потянул ее к себе, вынуждая сойти с последней ступеньки, и теперь она снова смотрела на него снизу вверх. – Я все пытаюсь понять, как это происходит, Джесс…

Она почувствовала на лбу его дыхание. Он тронул пальцем мочку ее уха.

– О, это просто волшебство, дорогая…

«Мне так нравится, когда он прикасается ко мне. Я уже привыкаю к этому. И очень скоро не смогу без него обходиться».

Джесс положила руку ему на грудь, но не оттолкнула, хотя за секунду до этого именно так и собиралась поступить.

В доме Себастьяна было множество людей, но она словно забыла обо всех на свете, глядя на него. Ах, как же глупо она себя вела! Он, наверное, гораздо умнее.

Выглянув из-за плеча Себастьяна, Джесс увидела, что прибыл полковник Римс. Он отражался в черном зеркале окон холла. Среди темных сюртуков и светлых платьев он выделялся массивной колонной в своем ярко-красном мундире. Очень скоро она начнет плести ему свою ложь.

– Пора поесть пирожных. – Юнис уже разложила пирожные и тарталетки на столе в столовой, по соседству с выставкой доспехов. – Если замешкаемся, то придется довольствоваться ливером.

– Рекомендую абрикосовые пирожные, – с улыбкой сказал Себастьян.

Ей ужасно не хотелось от него уходить, но она должна была идти к полковнику. Ей предстояло сказать ему то, что собиралась сказать.

Джесс не могла припомнить, заключала ли она с кем-либо бесчестные сделки, но теперь, похоже, собиралась обмануть Римса. И тот факт, что Римс был свиньей и сам хотел облапошить ее, едва она поставит подпись под брачным контрактом, не приносил ей облегчения.