— Ты красивее, чем я, — сказала она.

— Нет! — возмутилась Инга. — Ты высокая, и лицо у тебя милое.

— Твоя фигура лучше, гармоничнее. Груди и попка — просто налитые яблоки. У меня таких нет.

Доска — два соска… — говорила она без язвительности. Ей действительно хотелось засыпать Ингу комплиментами. Восторгаться ею. Обсуждать каждую деталь ее точеной фигуры. Прикасаться губами к ее шелковистой коже на животе…

Они обе бурно радовались тому, что бывшая между ними стена отчуждения рухнула и пыль осела. Не нужно было стесняться друг друга, подозревать, ревновать. Отныне они упивались дружбой и нежностью и готовы были бесконечно дарить их друг другу.

Еще ни слова не было произнесено о Лимоне.

Он для них уже существовал вне их отношений. Им обеим казалось, что они нашли между собой нечто общее, что не требует объяснений. Нежась в объятиях, они готовы были наперебой рассказывать о Лимоне. Подстегивать себя эротическими воспоминаниями о постели с ним. Ольга в подробностях описала происшедшее на пыльном полу в подземном ходе, а Инга посвятила ее в тайны возбуждения хлыстом.

Они обе потеряли счет времени. Забыли обо всем и очень расстроились, когда настойчиво и неотвязно разразился звонком телефон.

— Слушаю, — по-гречески ответил Инга.

— Керья Инга? — спросил мужской голос и продолжал по-русски:

— Вы меня не знаете, поскольку в Афинах недавно. Здесь все русские так или иначе знакомы между собой. Меня зовут Димитрис. Димитрис Федорос. Я, как и вы, когда-то жил в Москве…

— Очень приятно, — перебила Инга, с трудом восстанавливая дыхание. — Чем могу быть полезна?

— Нет, нет, нет… Только не картами. Я сам гадаю на кофейной гуще. Мне нужен ваш.., московский приятель… Лимон.

Инга опешила. Она не представляла, что так быстро Лимон засветится в Афинах.

— Его нет, — сухо ответила она.

— Это-то меня и настораживает, — вздохнул в трубку Федорос.

Его тревога мгновенно передалась Инге.

— Что-нибудь случилось?

— Как вам сказать… Ничего суперплохого, но лучше бы ему связаться со мной.

— Оставьте телефон.

— Я лучше позвоню сам. Вы только непременно передайте, что звонил Димитрис Федорос. Он поймет, в чем дело. Всего самого вам хорошего.

Ингу этот звонок напугал не на шутку. Она вернулась в спальню к Ольге заметно опечаленная.

— Что с ним? — встрепенулась та.

— Не знаю.

Они обнялись без всяких сексуальных желаний, объединенные общей тревогой. Каждая в эту минуту с замиранием сердца думала о Лимоне и была благодарна другой, что не осталась одна.

— Как ужасно, что я не могу ему помочь. Мои пасьянсы больше не складываются. Он остался совсем незащищенным, — виноватым голосом произнесла Инга.

— Зато нас двое, а это уже сила, — возразила Ольга.

Инга снисходительно потрепала ее по голове.

Смешно, что поначалу приняла обычную девчонку за прожженную ведьму. Теперь княгиня ей казалась милой девочкой, толком еще и не понявшей, что такое любовь. К Лимону она тянулась, видя в нем защиту и покой. Ничего серьезного в ее увлечении не таилось. Инга рассчитывала полностью завладеть ее сердцем. Ольга никакого сопротивления не выказывала. Она растворялась в блаженстве от одного только прикосновения Ингиных рук.

Так они провели вечер. Лимон пришел ночью.

Усталый и крепко выпивший.

После стычки с Феодосием у него разболелось плечо и онемела рука. Выйдя из гостиницы, он с трудом добрался до первой попавшейся таверны и заказал «Узо», потом подряд еще несколько порций, уже без воды.