– Тогда идти за мной, бэр Кархем уже ждать. И еще, – подошла к ней, – вести себя сдержанно. Если разбудить в мужчине желание, я тебя уже не спасти.

– А что мне делать для этого? – растерялась.

– Сидеть, петь и не смотреть в глаза. Если вожак предложить ужин, принять, подарить подарок, тоже принять. Но главное, быть скромной и холодной.

– Ладно.

Когда миновали длинный коридор, Эйва разнервничалась вконец, ее затрясло, что аж зуб на зуб перестал попадать, в груди сдавило. Всем своим существом желалось броситься наутек. А у дверей в малую залу вообще чуть в обморок не упала, вовремя смотрительница подсуетилась – сунула под нос пузырек с чем то жутко вонючим.

– Дышать ровно, – спрятала пузырек за пояс, – если все сделать, как я сказать, бэр Кархем тебя не трогать. Есть у него с кем ночи ночевать, а тебя он хотеть слушать.

– Да, хорошо.

– Все, ступать… – кивнула страже, чтобы открыли двери.

Эйва переступила порог и сразу же остановилась. В помещении царил полумрак, было по вечернему прохладно из за открытых окон, в воздухе пахло фруктами.

– Проходи, – раздалось со стороны одного из окон. Вскоре на свет вышел сам вожак. – Твое место, – указал на топчан.

На ватных ногах девушка доплелась до топчана, опустилась на мягкую перину, а Кархем устроился напротив.

– Давай, птичка, – голос его звучал вроде спокойно, но в то же время жестко, – пой. Ту самую, что я слышал в купальной. От начала и до конца.

Только вот запеть оказалось невероятно сложно, в груди так и не хватало воздуха, сердце колотилось как бешеное. Эйва попыталась выдавить из себя звук, но вышло хрипло, некрасиво, из за чего закрыла лицо руками. Ничего у нее не выйдет. Ничего!

– Простите, бэр Кархем, – просипела с трудом.

– Никак голос потеряла, пока шла сюда? – произнес с усмешкой.

Но она лишь сидела и мотала головой. Неожиданно послышался шорох, затем шаги и скоро руки девушки коснулось что то холодное. Эйва тут же вздрогнула, уставилась на орка, который стоял всего в полушаге и держал кубок.

– Промочи горло, – всунул ей питье, после чего опустился на корточки. – И не прячь глаза. И, – взялся за кончик широкого палантина, прикрывавшего голову Эйвы, – это лишнее, – стянул его. – При мне никаких платков.

Снова он так близко и снова на нем ничего кроме штанов. От тела орка исходил жар, его грудь медленно вздымалась при каждом вдохе. Сейчас Эйва почувствовала запах, от Кархема пахнет чем то странным, незнакомым, но пробирающим насквозь.

– Пей, Эйва, – точно так же внимательно изучал ее, активно втягивал носом аромат самки, который пробудил инстинкты. Девчонка манит, но трогать ее сегодня не лучшая идея, слишком боится, да и совсем уж мелкая. Таких у него никогда не было. Однако чем дольше смотрел на эту птичку, чем дольше дышал ее запахом, тем желания заявляли о себе все громче. Видимо, придется на ночь вызвать сразу двух наложниц.

А она послушно выпила содержимое кубка, даже не почувствовав, что именно выпила.

– Лучше? – забрал из рук посудину.

– Да.

– Теперь сможешь петь?

– Да.

– Хорошо, – поднялся и вернулся на свое место.

Эйва все таки запела, а чтобы голос не дрожал, закрыла глаза. И скоро очутилась дома, увидела маму с отцом, увидела братьев. С каждым молитвенным словом на душе становилось легче, ведь Мирида слышит ее, не может не слышать. Однажды ее дух освободится, возможно, уже сегодня. И мысли эти унесли Эйву так далеко и высоко, что она не сразу ощутила прикосновение.

Кархем снова сидел рядом, смотрел таким взглядом, что захотелось испариться. Неужели ему не понравилось?

– С этого дня ты будешь петь только для меня, – положил руки по каждую сторону от нее, – больше никто, слышишь, никто не должен слышать твоего голоса.