сладость печенья.

Наверху  звучали  шаги  и  голоса.  Я  слышала  смех.  Дом  надо  мной  был  полон

жизни и радости, как и люди. А еще в нем была я, живущая в подвале. Скрытая, как

лианы.  Я  покачала  головой  и  сунула  остальную  часть  печенья  в  рот,  а  затем

вернулась к разбору одежды.

* * *

Хотя  это  совсем  не  типично  для  меня,  но  когда  я  учуяла  запах  того,  что  они

готовил наверху, я все же решила подняться.

—  А  вот и  ты,  —  сказала  Рене,  почти врезавшись  в  меня,  когда  я  открывала

дверь. Она, скорее всего, сама хотела вытащить меня из «пещеры».

— А вот и я. — Я натянуто улыбнулась пока мы шли до кухни-столовой. Когда

вошли мы с Рене, все замолчали.

— Круто. Я была полностью готова к такой реакции. Продолжайте, — сказала

я,  и  все  попытались  вернуться  к  своим  занятиям.  Некоторых  я  видела  только  на

фотографиях,  и  было  странно  видеть  их  вживую.  Хотя  фотографии  были

трехмерными.

Первым подошел Хантер и протянул руку. Я пожала ее и поняла, что имела в

виду  Рене,  когда  сказала,  что  не  нужно  позволять  ему  стоять  рядом  с

легковоспламеняющимися  вещами,  потому  что  он  мог  зажечь  их  своей  горячей

12

внешностью.  Да,  у  него  имелись  татуировки  и  мускулы.  Плюс,  его  улыбка  была

искренней, когда он сказал, что с нетерпением ждал встречи со мной. Тейлор была

следующей, но она не касалась меня. Спасибо, Господи. Она была чертовски проста и

очаровательна, как и на фотографиях, которые я видела. Было легко понять, почему

Рене и Дара попросили ее переехать вместе с ними.

—  Я  надеюсь,  тут  тебе  понравится.  Я  не  знала,  что  ты  любишь.  Мы

планировали сделать что-нибудь масштабнее, но Рене... Не бери в голову, — сказала

Тейлор  после  того,  как  бросила  злой  взгляд  на  Рене.  Пол  стоял  рядом  с  Рене,

утешительно мне улыбаясь.

Последним был парень, который выглядел, будто он упустил свое призвание в

качестве  профессионального  футболиста.  Или  борца.  Или  привлекательного

вышибалы. Я думаю, сексуальность — фамильная черта Мейсона и Хантера.

—  Малышка  Не,  —  сказал  он,  пожимая  мою  руку,  почти  раздавив  все  мои

пальцы.— Это ведь будет прикольно, если мы сможем называть тебя так, верно? Это

лучшее  прозвище,  которое  имеет  хоть  немного  смысла.  Если,  конечно,  ты  не

ненавидишь прозвища так сильно, как и твоя сестра.

Он  выглядел  немного  робким,  что  было  довольно  забавно,  учитывая,

насколько сильным казался.

— Признаюсь, — сказала я, сгибая руку, проверяя, онемела она или нет.  — Я

нейтрально отношусь к прозвищам.