– Похоже, что тревога за брата несколько вас разволновала. Подумайте над моими словами. Я поговорю с вами позже. – Отведя взгляд, она добавила: – Я думаю, вам лучше было бы не рассказывать Джордану о нашем разговоре.

– Почему же? Он будет вам очень признателен, узнав, как вы пытались ему помочь, – прошипела Марианна.

– У меня это пока не вышло. Неудачами не хвастаются.

Воран пустила лошадь галопом и через несколько минут была уже во главе кавалькады.

Марианну так трясло, что она еле держалась в седле. Гнев. Да, это от гнева она чуть не теряет сознание. Какое ей дело до того, что воран не считает ее достойной занять постоянное место в жизни ее сына? Она, Марианна, не желает занимать в его жизни никакого места. Но как смела эта женщина разговаривать с ней в подобном тоне?

– Дыши глубже, – посоветовал ей подъехавший Грегор, – и думай о прохладной спокойной воде. Иногда помогает.

Марианна сделала долгий глубокий вдох. Но это ей не помогло.

– Что она тебе сказала?

– Она предложила мне прекрасное вознаграждение за то, что я стану любовницей ее сына.

Грегор вздохнул:

– Этого я и боялся. Ана всегда грешила чрезмерной прямотой.

– Ты называешь это прямотой? Не понимаю, как ее могли выбрать в качестве воран. Она вполне способна развязать войну, просто оказавшись в одной комнате с иностранным послом.

– Это правда, – улыбнулся он. – Но обычно она не ведет себя так прямолинейно. Сейчас ей мешают думать ее чувства. Она начинает отчаиваться.

Отчаяние. Это слово никак не подходило к той заносчивой высокомерной женщине, которая только что отъехала.

– Ты мне не веришь? Но она действительно отчаивается. – Грегор посмотрел в сторону Джордана, ехавшего впереди всех. – Она любит его. И всегда любила.

– Никто не бросает сына, если любит его по настоящему.

– Ты такая же жестокая, как и он, – сказал Грегор. – Джордан никогда не мог ей этого простить. Когда он впервые приехал в Кассан, Ана надеялась, что со временем он смягчится, но Джордан воздвиг между ними стену отчуждения.

– И она надеялась ее сломать, используя меня? – жестко спросила Марианна. – Я не кость, чтобы швырять меня сыну как подачку.

– Ты сердишься на нее – и ты права, – сказал Грегор. – Но попытайся понять ее. Иногда она похожа на нетерпеливого ребенка. Ана прожила нелегкую жизнь и совершила много ошибок, но если понадобится, она может отдать все. Она всегда была моим другом, и лучшего я не знаю.

– Я не хочу ее понимать. Я не хочу, чтобы она была моим другом. И я не хочу стать ее очередной ошибкой, – ответила Марианна.

– Я вижу, у меня здесь ничего не получается, – печально улыбнулся Грегор. – Поеду и попробую поговорить с Аной: может, там дело пойдет лучше.

Марианна смотрела, как Грегор скачет к Ане Дворак. Что так обидело ее в словах воран? Она же всегда знала, что Джордан никогда не предложит жениться на ней! Всем известно, что герцоги должны заключать браки, достойные их высокого положения. Да она и сама не хочет быть женой такого человека, который постарается подчинить ее себе и посадить в клетку. Она гневается только потому, что эта женщина оскорбила ее сочтя не достойной быть ничем иным, кроме как игрушкой, которой сначала забавляются, а потом выбрасывают.

Она не игрушка. Она знает себе цену!

И сейчас она испытывает не боль и не обиду. Она испытывает только гнев!

* * *

– Ну и чем я на этот раз провинился? – спросил Джордан, опускаясь на овчину Марианны, расстеленную у костра. – Похоже, я совершил что то совершенно ужасное. Ты весь день смотришь на меня как на злейшего врага.