– Ничего подобного. Я вообще сегодня тебя почти не видела. И, кроме того, мне совершенно безразлично, что ты делаешь, если только это не имеет отношения к Алексу.

Он демонстративно содрогнулся:

– Бр р! Какой холодный ветер! Или это ты заморозила меня своим ледяным презрением. – Тут взгляд его упал на мать, сидевшую по другую сторону огня с Грегором, и лицо его помрачнело. – Если я не совершал никаких крупных преступлений, значит, дело в воран. Что она сегодня тебе сказала?

Вместе с ним Марианна посмотрела на Ану Дворак. Воран ответила ей гордо вызывающим взглядом. Марианна знала, что та не слышит, о чем они говорят, но ей показалось, что под нарочитой гордостью скрывается страх. Ощущение своей власти наполнило ее необузданной радостью. Она знала, что Джордана рассердит попытка его матери вмешаться. Всего несколько слов – и она увеличит пропасть, разделяющую их с матерью. Она сможет залечить свою раненую гордость и даже отомстить воран.

– Наверное, что то достаточно гадкое, – сказал Джордан. – Она рассказала тебе о моем беспутном прошлом?

Она все расскажет ему. С чего ей защищать эту женщину? Она не из тех мучеников, что готовы подставить другую щеку. Какое ей дело до того, что в воран сейчас заметно что то детское и ранимое?

– Ну? – спросил Джордан.

Пресвятая Дева, она не может этого сделать, вдруг бессильно осознала Марианна.

– С чего она станет рассказывать мне о твоем прошлом? Всем известно, насколько плохо ты себя вел. И сейчас ведешь, – поправилась она. – Что за тщеславие – считать, что единственной темой нашего разговора мог быть ты сам?!

– Ты хочешь сказать, что это было не так? Марианна снова посмотрела на воран, а потом перевела взгляд на пламя костра.

– Она заносчивая и неприятная женщина, очень похожая на тебя. Меня раздосадовало, что она без уважения отнеслась к моей работе. Она не понимает, что создавать произведения искусства так же важно, как и управлять страной.

Лицо его просветлело:

– Серьезный проступок. Согласен, воран более высоко оценивает дисциплинированную армию, чем прекрасное полотно. Ты должна просветить Ану в отношении ее обязанностей как покровительницы изящных искусств.

– Я не собираюсь оставаться здесь. Занимайся этим сам. Она твоя мать.

– Вот как?

– Да. Ты не можешь этого отменить, даже если не называешь ее матерью. Или это просто еще один способ уколоть ее?

Джордан застыл:

– Ты только что сказала, что она заносчивая и неприятная. Почему же ты ее защищаешь?

– Я ее не защищаю. Я просто указываю на твою глупость. Меня не волнует ваш конфликт. Ты явно не простил ей того, что она тебя бросила. Возможно, ты прав. У меня была мать, которая любила и лелеяла меня. Я незнакома с холодными себялюбивыми женщинами вроде воран.

– У нее немало плохих качеств, но она не холодная, а что до себялюбия, то она любит Кассан и служит ему, зачастую жертвуя собой,

– Только что ты осуждал ее, теперь восхищаешься ею. Перестань бросаться из стороны в сторону и приди к окончательному решению. Ты простишь ее или нет? Она достойна твоей привязанности или нет?

– Это мое дело, Марианна! – Он нахмурился. – Тебя это не касается.

– Я и не собираюсь вмешиваться. Разбирайтесь сами!

И все же она вынуждена была признаться себе, что, к великому своему удивлению, пыталась таки вмешаться в их отношения. Дав себе слово избегать каких либо привязанностей или конфликтов, она ринулась в опасную зону. Осознав это, она поспешно переменила тему разговора:

– Сколько дней мы будем добираться до Монтавии:

– Через два дня мы достигнем северной границы, – рассеянно ответил он, продолжая хмуриться. – Земли Неброва расположены на северо востоке Монтавии.