– В самом деле? И все же, если ты хочешь, чтобы она тебя боялась, нельзя разрешать ей так часто выигрывать.

– Ты прекрасно знаешь, что я ей не поддаюсь. Она прекрасно играет.

– О! А я решил, что это хитроумная уловка, чтобы она почувствовала себя рядом с тобой в безопасности, и тогда ты вдруг – раз! – и набросишься на нее. – Он добродушно улыбнулся. – Очень рад, что это не так. Как может девушка бояться человека, который не только регулярно ей проигрывает, но и гордится этим?

– Я не горжусь тем, что проигрываю. Мне это чрезвычайно неприятно.

– Но ты гордишься ею, – мягко проговорил Грегор. – Я наблюдал за вами и нахожу это очень любопытным.

– Чушь, – отрезал Джордан. – Я же сказал тебе: я не питаю к девушке отцовских чувств.

– Тогда надо задуматься над другим вариантом.

– И другого варианта тоже нет.

– Если ты над этим не задумывался, откуда у тебя такая уверенность?

– Я полагаю, ты намекаешь на то, что я питаю к ней страсть? – Джордан открыл ящик стола, запихнул туда коробку с шахматами и захлопнул его несколько сильнее, чем это было необходимо. – Я же говорил тебе, что не сплю с детьми, Грегор.

– В Кассане девушка шестнадцати лет считается женщиной.

– Девушки бывают разные. Марианне до этого состояния еще очень далеко.

– Не спорю. Она находится где то между детством и взрослостью. Иногда в ней еще виден ребенок.

Джордан на мгновение представил себе. как Марианна сидит напротив него, устремив взгляд на шахматную доску, и расспрашивает его о Камбароне. Она не хотела, чтобы он заметил ее неуверенность и страх перед неизвестным, но не смогла удержаться от вопросов. Обычно она была такой сильной, что те моменты, когда в ней вдруг проглядывала слабость, особенно щемили душу.

– Она очень хорошо выглядит, правда? – Грегор сделал еще один большой глоток. – На щеках у нее нежный румянец, и она начала поправляться. Когда нибудь она станет красивой женщиной.

–Да.

Сегодня в каюте было тепло, и Марианна закатала рукава белого платья, обнажив приятно округлившиеся руки. В последнее время в ее фигуре стала заметна некая хрупкая женственность, и волосы ее, хотя и были по прежнему туго стянуты в длинную косу, сияли шелковистым блеском.

– Это уже не та худенькая чумазая девочка, которую мы подобрали в Таленке, – сказал Грегор.

Но огонек, светившийся в той девочке, был все таким же ярким. Джордан заметил на себе пристальный взгляд Грегора и постарался сделать равнодушное лицо.

– К чему ты клонишь? – Джордан посмотрел ему прямо в глаза. – Ты говоришь так, словно тебе хочется уложить ее ко мне в постель.

– Напротив, мой друг, именно этого я и пытаюсь избежать. Для вас обоих это было бы самым плохим вариантом.

– Тогда зачем ты на все лады расхваливаешь мне ее внешность, словно она рабыня, выставленная для продажи?

– Потому что ты все это уже заметил, но отказываешься признаться в этом самому себе. Это опасно. – Грегор мягко улыбнулся. – Тебя к ней влечет, но ты инстинктивно воздвигаешь между вами препятствия. А в один прекрасный день твое терпение лопнет, ты протянешь руки и возьмешь то, что хочешь. С каждым часом ты подходишь к этому все ближе.

– Глупости.

– Разве тебе не беспокойно спится каждую ночь?

– Милый мой Грегор, я не имел женщины с самого Кассана, а ты же знаешь, что я к этому не привык.

– А когда к тебе приходят сны, какая женщина лежит под тобой?

– Не знаю. У нее нет лица. Меня не лицо ее интересует. Ради Бога, Грегор, может, я и полон похоти, но это не значит, что я наброшусь на первую попавшуюся женщину.

– Марианна не первая попавшаяся.