— Тогда как вы стали голубокровным, если вам отказали в ритуале? — спросила Роза.

— Это была идея Алистера. Он сказал, что чувствует себя виноватым за случившееся, и предложил мне план. Мол, инфицирует меня своей кровью, и мы оба станем голубокровными и свободными от отцовского влияния.

— Какой любопытный выбор слов, — пробормотала она. — «Он сказал, что чувствует себя виноватым…»

— Тоже всегда задавался этим вопросом. Идти против указа Совета было глупостью, и я это знал.

— Но?..

— В ту ночь ко мне пришла Аннабель и открыто призналась… в своих чувствах ко мне. Мы могли соединиться, только если бы я стал голубокровным. Ее отец никогда бы не позволил ей заключить контракт консорта с человеком.

— Думаете, они сговорились?

— Полагаю, герцог хотел знать наверняка, что я никогда не свергну его сына. Произошедшее со мной было необычным и вызвало споры в Совете. Став грязнокровным, я лишился всех претензий на титул.

Роза задумчиво потягивала чай.

— Таким образом, Аннабель стала герцогиней, Алистер остался наследником — скорее в угоду отцу, чем по принуждению, — ну а властный герцог получил все, что хотел. Они очень ловко загнали вас в ловушку.

— Да, полагаю, так оно и было.

Она сдвинула брови:

— Вы выглядите столь спокойным. Я была бы в ярости.

— И к чему хорошему это бы привело? Я любил Аннабель, неважно, лгала она мне или нет. Мне не хотелось причинять вред ей или Алистеру. Вы верно оценили его отца. На самом деле Алистер получил то, что заслужил — ему пришлось жить с этим монстром.

По-прежнему хмурясь, Роза опустила глаза:

— Вы — намного лучше меня.

— Я видел месть, Роза. Во всех ее проявлениях. Я выуживал тела из Темзы и арестовывал истеричных жен или мужей. Месть холодна и одинока, она разъедает человека, пока в нем не останется ничего, кроме горечи и пепла. И всегда задевает больше людей, чем следует. — Линч поскреб подбородок. — Не знаю, был ли я зол. Оскорблен — да. Растерян, испуган. Я даже готов признаться, что смутно мечтал о мести герцогу, хотя и не предпринимал никаких действий. — Он глубоко вздохнул. — Мой отец был жестоким человеком, и я вошел в этот мир… как в помойную яму амбиций и постоянной лжи. Когда же покинул Башню из слоновой кости в том, в чем стоял, лишь примерно представляя, что делать дальше, то впервые в жизни почувствовал себя свободным. Я мог стать кем угодно и бороться за хоть какое-то правосудие в этом мире.

Роза уставилась на него, позабыв про чашку в руках.

— А теперь, — продолжил Линч, отклоняясь на спинку стула. — Думаю, вы должны мне несколько пуговок. Точнее три, раз уж задали три прямых вопроса. — Он хищно улыбнулся, позволяя взгляду скользнуть по краешку такой манящей камизы. — Если продолжите в том же духе, то окажетесь полуобнажены…

Глава 11

— Я передумал. Не хочу пуговицы, лучше крючки.

— Крючки?

Корсет. Розалинда застыла.

— Крючки, — твердо повторил Линч.

— А вы играете по-крупному, сэр, — выдохнула она.

Невероятно, что он пошел на такое. Какого черта она когда-либо считала его бесстрастным?

И зачем, дьявол побери, начала эту игру?

«Если вы начнете игру… я ее закончу».

По телу побежали мурашки. Розалинда в жизни не испытывала такого волнения.

«Что ты творишь?»

Он голубокровный.