На Микаэле был пеньюар из бледно-желтого батиста, украшенный лентами, и полупрозрачная зеленоватая накидка, с бахромой по краям. Великолепные черные волосы тяжелыми волнами ниспадали по плечам, оттеняя бледное лицо. В таком наряде она казалась совсем юной и беззащитной. Микаэла понимала, что от наступающей ночи, может быть, зависит вся их с Хью совместная жизнь. От того, сумеет ли она удержать в узде свой характер, сможет ли откровенно говорить о том, что их разделяет, зависит, станет она утром самой счастливой или самой несчастной женщиной на свете. Микаэла импульсивно скрестила пальцы. Скорее бы наступало утро, которое все прояснит. Больше всего на свете она хотела узнать об истинных чувствах мужа.

Дверь позади скрипнула, и Микаэла замерла. Широко раскрывшиеся от волнения глаза ее стали совсем огромными. Начиналось то, чего она ожидала с таким нетерпением и страхом…

Широкоплечая фигура Хью, необычайно большая в тусклом свете, обозначилась в дверном проеме. На нем был только черный восточный халат из драгоценного шелка, расписанного изображениями драконов и каких-то других мистических животных. Стоило ему шевельнуться, и узоры эти как бы оживали, шевеля горящими золотом глазами и изумрудными хвостами. Он стоял в тени, взирая на нее молча. Высокий, со сбившимися на лоб волосами и скрещенными на груди руками, Хью выглядел зловеще. Микаэла ощутила дрожь и тут же одернула себя, напомнив, что бояться нечего, что перед ней ее муж.

— Добрый вечер, — тихо произнесла она, постаравшись улыбнуться.

Хью улыбнулся в ответ, и все пугающее в его облике мгновенно как по мановению волшебной палочки исчезло.

— Хочешь, чтобы мы и сегодня разговаривали официально, любовь моя? — спросил он, нежно приподнимая пальцем ее подбородок.

При последних словах сердце вздрогнуло. Он назвал ее своей любовью! Действительно ли это так? Или он опять дразнит ее? Микаэла проглотила подступивший к горлу комок и только тогда сообразила, что уже несколько секунд широко раскрывшимися глазами смотрит на мужа, не отвечая на заданный вопрос.

— Н-нет, — пролепетала она и, вдруг вспомнив о решении говорить сегодня совершенно правдиво и откровенно, продолжила уже более решительным тоном:

— Я просто не смогла придумать ничего иного для начала разговора.

— В это трудно поверить, — удивленно приподняв брови, воскликнул Хью, — особенно человеку, который так часто испытывал на себе остроту твоего язычка.

— Зачем ты дразнишь меня, Хью! — Микаэла высвободила подбородок и отвернулась. — У меня нет ни малейшего желания вновь начинать словесную перепалку.

— И я совершенно не настроен на борьбу. Поверь мне, любимая! — чуть хриплым от волнения голосом произнес он, притягивая ее к себе. Микаэла с готовностью прижалась щекой к его груди, ее мягкие, душистые волосы защекотали лицо Хью. — Не знаю, да и не хочу знать, из-за чего наши отношения запутались до такой степени. Уверен только, что с этим пора покончить. Во имя нашего счастья мы должны забыть глупые ссоры и обиды. Ты — моя жена. Я — твой муж. Нам жить вместе. Я уверен, родная, что жизнь наша должна быть более радостной и приятной, чем в эти последние недели. Не так ли?

Микаэла кивнула и вновь прижалась щекой к теплой, сильной груди мужа.

— Я понимаю, что сама во многом виновата, — призналась она. — Я все время пытаюсь занять наступательную позицию. Я сразу поверила Франсуа, когда он сказал, что ты женился на мне по расчету. — Она ощутила, как напрягся муж, и голос ее чуть дрогнул. — Франсуа еще молод и глуп. Мне не следовало слушать его.

Хью облегченно вздохнул и поцеловал ее в затылок.

— Я не склонен обвинять во всем только тебя, — сказал он. — Я тоже сыграл дурную роль в этой ситуации. Наверное, пришло время для обстоятельного и откровенного разговора.